Реальный репортер. Почему нас этому не учат на журфаке?!

Вместе с подлодкой «Курск» утонула не честь армии и государства, а совесть нации

Мы приехали в Видяево в понедельник, вместе со ста тремя родственниками членов экипажа. Они прилетели в Мурманск спецрейсом. Тогда еще в них была жива надежда. Целую неделю мы видели, как эта надежда умирает. Мы чувствовали, что не имеем права здесь находиться, но и уехать не могли. Первые несколько дней нас ненавидели все, кто был в Видяево, – и родственники, и моряки, и просто жители поселка. За то, что их горе – это не наше горе. Отношение изменилось, когда мы стали, как они, когда профессионализм уступил настоящей скорби.

Тем тяжелее было для нас возвращение из Видяево в Мурманск. Вот таксисты спрашивают, не нужно ли нам в Североморск. За гарантированный проезд через КПП – второй счетчик. Вот уличный музыкант голосом Высоцкого гоняет «Спасите наши души!». Вот зарабатывают себе очки два немецких журналиста: выступая по НТВ, они врут на весь мир, что, кроме них и представителей государственного телевидения, на встрече родственников экипажа «Курска» с президентом России никого из журналистов не было. А вот уже наши журналисты наперебой говорят, что вместе с «Курском» утонули Путин, армия, совесть нации. Побывав там, в эпицентре трагедии, мы можем согласиться только с последним. С совестью нации в эти дни действительно были большие проблемы.

Они улыбаются

В Видяево мы попали самым естественным путем – официально, с разрешения начальника штаба Северного флота адмирала Моцака. Почему-то мало кому из журналистов пришло в голову такое простое решение их проблемы, большинство искало какие-то шпионские пути. В мурманском аэропорту, откуда мы должны были отправиться в гарнизон вместе с прилетевшими родственниками, нас посадили в микроавтобус. На заднем сиденье, плотно закрыв окно занавеской, сидела француженка из «Le Nouvel Observateur» («Нувель обсерватер»). На КПП ее прикрыл капитан второго ранга, ответственный за встречу родственников, но уже через час пребывания в Видяево ее замели фээсбэшники. Пробашляла француженка или не пробашляла, не знаю. Хочется верить, что капитан сделал это из бескорыстной любви к женщинам.

Еще вместе с нами ехали несколько молодых моряков и три человека, похожих на родственников. Две женщины и один мужчина. Сомневаться в их причастности к трагедии заставляло лишь одно обстоятельство – они улыбались. А когда нам пришлось толкать забарахливший автобус, женщины даже смеялись и радовались, как колхозницы в советских фильмах, возвращающиеся с битвы за урожай.