|
Возле «Тургеневской» Владислав Евгеньевич зашёл в кафе и заказал себе двойной кофе. Пора было возвращаться в Питер. Задача была ясна, с Муромцевым и компанией наш герой решил тоже более не встречаться, а исчезнуть по-английски. Забрав из гостиничного номера вещи и забросив их в багажник «Жигулей», Лебедько завёл мотор и двинулся в сторону Ленинградского шоссе. По пути к МКАД ему вспомнилась одна примечательная встреча. В 1998 году он решил, было, написать небольшую книжку под названием «Магия профессионализма». Для сей цели он встречался с несколькими весьма замечательными людьми: конечно же, не с какими-то магами и экстрасенсами, а с представителями совершенно обычных профессий — врачами, писателями, артистами, беря у них интервью и выпытывая секреты творчества, превращающее их деятельность буквально в чудо. Среди тех, с кем он встречался, были люди знаменитые, как то писатель Борис Натанович Стругацкий и путешественник-художник Фёдор Конюхов, были и рядовые представители различных профессий. Но дело, собственно, не в этом. Случилось так, что один достаточно крупный чиновник, которого Лебедько пользовал как пациента, познакомил нашего героя с человеком, который более пятидесяти лет был разведчиком в разных странах мира. В 1998 году этому человеку было далеко за девяносто, но он выглядел ещё очень крепким стариком. Много интересного рассказал бывший разведчик Владиславу Евгеньевичу, но особливо запомнился последнему следующий эпизод. В конце войны английская разведка начала прощупывать многих немецких офицеров. Дошло дело и до нашего разведчика, который в те годы был внедрён в штаб генерала Альфреда Йодля и служил там в чине младшего офицера. Естественно, англичане не знали, что он русский и работает на Советский Союз. Они предложили ему работать на Великобританию. Тот, в свою очередь, запросил Центр и получил одобрение, дабы передавать нашим ещё и кое-какие тайны британской разведки. И вот, принялся он работать на две разведки сразу и как в таких случаях часто бывает, вошёл в азарт. Владислав Евгеньевич помнит глаза старика в тот момент, когда последний произнёс: «И вот тогда я решил начать свою игру, независимую ни от Советского Центра, ни от британцев». В тот момент глаза старика лучились необыкновенным волшебным светом... Своя Игра – это дорогого стоит… Эпилог«Русь! Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу: бедно, разбросанно и неприютно в тебе; не развеселят, не испугают взоров дерзкие дива природы, венчанные дерзкими дивами искусства, города с многооконными, высокими дворцами, вросшими в утесы, картинные, дерева и плющи, вросшие в домы, в шуме и в вечной пыли водопадов; не опрокинется назад голова посмотреть на громоздящиеся без конца над нею и в вышине каменные глыбы; не блеснут сквозь наброшенные одна на другую темные арки, опутанные виноградными сучьями, плющом и несметными миллионами диких роз, не блеснут сквозь них вдали вечные линии сияющих гор, несущихся в серебряные, ясные небеса. Открыто-пустынно и ровно всё в тебе; как точки, как значки, неприметно торчат среди равнин невысокие твои города; ничто не обольстит и не очарует взора. Но какая же непостижимая, тайная сила влечет к тебе? Почему слышится и раздается немолчно в ушах твоя тоскливая, несущаяся по всей длине и ширине твоей, от моря и до моря, песня? Что в ней, в этой песне? Что зовет, и рыдает, и хватает за сердце? Какие звуки болезненно лобзают и стремятся в душу и вьются около моего сердца? Русь! чего же ты хочешь от меня? какая непостижимая связь таится между нами? Что глядишь ты так, и зачем всё, что ни есть в тебе, обратило на меня полные ожидания очи?.. И еще, полный недоумения, неподвижно стою я, а уже главу осенило грозное облако, тяжелое грядущими дождями, и онемела мысль пред твоим пространством. Что пророчит сей необъятный простор? Здесь ли, в тебе ли не родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца? Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему? И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!..» — 168 —
|