|
Сутью же сего предприятия являлось то, что еще довольно молодой, как мы успели заметить, одаренный, дерзкий, уже получивший первое весьма щедрое признание своему детищу, разведённый к тому времени, он, тем не менее, чувствовал горьковатый привкус неполноты. Держа нос по ветру, тонко чувствовал Владислав Евгеньевич настроение передовой части общества, а как раз к началу второго десятилетия двадцать первого века в моде царили эзотерические, духовные и мистические учения. Здесь можно усмотреть два мотива: первый – тщеславный Лебедько возомнил оказаться решительно на гребне волны и прослыть в определенных кругах ни больше, ни меньше, как просветлённый мастер, что происходило просто от какой-то неугомонной юркости и бойкости характера. Второй фактор более прозаичен, но, тем не менее, очень весом: Лебедько наш был по уши влюблён во внучку известного писателя, к тому же слывшего крупным знатоком всякого рода мистицизма - Юрия Васильевича Муромцева, вращавшегося, что называется, в «определенных кругах». Но рассчитывать на успех молодой человек мог, только попав в круг избранных, вхожих в дом Муромцева, что, признаться, было крайне непросто. История же влюбленности нашего героя сама по себе столь замечательна, что нам придется уделить ее описанию отдельное место в следующей главе. И опять же великодушная судьба загодя предоставила дерзкому авантюристу очередной козырь, в виде давнего знакомства с одним из мистиков и эзотериков «старой гвардии» - Федором Валериевичем Малкиным. Пытливый читатель не преминет вспомнить, что фамилия Малкин где-то ему уже решительно встречалась, причем в обстоятельствах комического свойства. Автор уверен, что есть читатели такие любопытные, которые пожелают даже узнать в каких именно. Пожалуй, почему же не удовлетворить! Персонаж, носящий сию фамилию, хотя и эпизодичен, настолько даже, что история не оставила нам ни имени его, ни отчества, однако, соседствует с некими другими фамилиями, одна из которых в свое время имела даже существенное влияние на сексуальное просвещение пролетариата молодой советской республики. Не будем долго томить читателя и еще раз вспомним великое творение Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» - на четырех стульях в театре Колумба сиживала веселая компания осветителей этого самого театра – Малкин, Палкин, Чалкин и Залкинд. Может оказаться небезынтересным как раз то, что мы не знаем происхождения в романе про великого комбинатора первых трех фамилий, но, о четвертой же мы можем составить вполне достоверную догадку, так как она является в некотором роде исторической. Раскрывши Википедию, мы тотчас можем прочесть, что Арон Борисович Залкинд в 20х годах прошлого века был одним из ведущих психиатров Советской России, пытавшихся, между прочим, подружить фрейдизм и марксизм (сия аллюзия нам еще неоднократно встретится далее). Особо же отличился Залкинд, соорудив так называемые «Двенадцать половых заповедей пролетариата». Соседство Малкина со столь остроумным персонажем, да еще и на страницах весьма близкого нам по духу произведения, побуждает автора к различным многообещающим ассоциациям, которые не замедлят тем или иным образом проявиться по ходу нашего повествования. — 10 —
|