|
Сильнее Руды был Металл. И отколотый кусок уже познал, что есть нечто более сильное, звонкое, совершенное, чем Он. Теперь Он терпеливо ждал в нагромождении таких же, но уже отдельных кусков руды, ждал шанса стать Металлом. Это было задолго до времён заводов, автоматики, больших цехов и фабрик. Тогда у каждого полена был шанс стать деревянной куклой с именем, а у каждого куска железной руды – стать мечом или плугом, или подковой, или гвоздём. Он стал Молотом, снова пройдя через Огонь, к которому на этот раз прибавились сила и мудрость человека. То есть Он был выбран как хороший, «чистый», попал в переплавку, потом… В этой первой Форме Окин прожил долго. Или не долго – это как посмотреть. В общем, сколько положено прожил. Работал. Пережил смену двух крепких рукоятей. Углы его, наконец, совсем скруглились, а поверхности стали кривыми и щербатыми. Эта его Форма ушла с Земли неожиданно – в воду. Старый Молот, повалявшись несколько зим в глубине сарая, стал грузом-якорем для сети. Потом оторвался и остался на дне, чтобы снова превращаться в породу. Здесь же в глубоком озёрном омуте Окин нашёл новую Форму. Стал икринкой, мальком и очень скоро – большеголовой, тёмно серой Рыбой. У Рыбы, как ни странно, было кое-что общее с молотом. На вид Она была как полено, особенно когда зависала, словно во сне, или плыла неторопливо. При этом Рыба могла (как и молот) вдруг метнуться грациозно и молниеносно, вся преображаясь в движение и целеустремлённость. И потом снова покой, таящий силу и скорость глубоко внутри. Рыба не делала ничего полезного, зато у неё были зачатки своей воли, и Ею никто не управлял. Дальше Окин стал Клёном. Из вертолётика-семечки, упавшего в придорожную канаву, за несколько лет вытянулся гибкий длинный прут, на котором поперву летом болтался смешной пучок из 2-3-х листьев. Позже пошли ветки, ствол стал крепнуть и покрываться жёсткой кожей. Ну, тут чего ещё рассказывать? Вырос большим красивым деревом. Украшал дорогу осенью ярким сиянием листьев, их полётом и пятнами на сухой траве. Зимой служил ориентиром засыпаемой снегом дороги. Летом давал хорошую зелень и тень. Весной пах, распускался, отдавал сок, приглашал птиц… Состарился, дожил, стал подгнивать, сломался, стал бревном и ушёл постепенно на костры случайных путников. Из жизни в этой форме Окин забрал кое-что интересное. Ему понравилось быть красивым. Он научился слушать. Слушать как основное дело, как жить. И ещё шутить. Случайно, но точно и тонко уронить лёгкую меткую шутку листом на голову проходящему человеку… И тихо и радостно слушать смех, улыбаясь самому себе. — 2 —
|