|
— У него блестящий ум, да, — печально произнес Юнг, — но испорченный. Настолько испорченный, что я потерял надежду его понять. Мне даже интересно, что бы сказал о нем старик Фрейд. Этот человек не хочет убить отца и обладать матерью; он хочет убить Бога и обладать Космосом. На третье утро в доме Малдонадо раздались два телефонных звонка. Первый был от Луиса Лепке, огорошившего резким вопросом: — В чем дело, Банановый Нос? Оскорбительное употребление этой клички в качестве обращения было умышленным и почти непростительным, но Малдонадо простил. — Ты засек, что за тобой следят мои мальчики, да? — добродушно спросил он. — Я засек твоих солдат, — Лепке подчеркнул это слово, — а это значит, ты хотел, чтобы я их засек. Так в чем дело? Ты же знаешь, если тронут меня, тронут и тебя. — Никто тебя не тронет, caro mio [3], — сердечно ответил дон Федерико. — У меня возникла сумасшедшая идея по поводу одной утечки, которая, как я подумал, могла исходить изнутри, и я решил, что единственный, кто достаточно знал, чтобы это сделать, был ты. Но я ошибся. Я понял это по твоему голосу. Ведь если бы я оказался прав, ты мне не позвонил бы. Миллион извинений. Больше тебя никто не будет вести. За исключением разве что следователей Тома Дьюи, а? — расхохотался он. — О'кей, — медленно сказал Лепке. — Отзови своих бойцов, и я обо всем забуду. Но не вздумай меня снова запугивать. Когда я пугаюсь, я совершаю безумные поступки. — Никогда в жизни, — пообещал Малдонадо. Лепке положил трубку, а Малдонадо все хмурился у телефона. «Теперь я его должник, — размышлял он. — Надо бы грохнуть кого‑нибудь из тех, кто ему досаждает: это будет очень учтивое и уместное извинение. Но, Дева Мария, если это не Мясник, то кто же? Настоящая ведьма?» Снова зазвонил телефон. Перекрестившись и мысленно призвав в помощь Богородицу, Малдонадо снял трубку. — Пусть он сначала тебе покорится, а уж потом докучает, — с удовольствием процитировал Роберт Патни Дрейк. — Веселиться так, веселиться! Он не повесил трубку. — Послушайте, — сказал дон Федерико, — кто это? — Голландец умирал три раза, — могильным голосом произнес Дрейк. — Когда в него стрелял Менди Вейсс, когда в него стрелял призрак Винса Колла и когда в него стрелял отморозок Учитель. А Диллинджер ни разу не умер. — Мистер, по рукам! — сказал Малдонадо. — Вы меня убедили. Я встречусь с вами где угодно. При свете дня. В Центральном парке. В любом месте, где вы чувствуете себя в безопасности. — 6 —
|