Храм

— Я так не смогу... Мне вот что интересно: тебя удивило предложение Матвея Исааковича?

— Нисколько! — Фигура черного ангела проступала на стене все отчетливей. — Он ведь руководствовался не мыслью, а чувством. Как художник. Правда, его первое, импульсивное действие было банальным... — Диоген отступил на три шага, опять склонил голову набок и удовлетворенно кивнул. Только после этого взглянул на Н. — Я имею в виду его приезд сюда. И предложение насчет охраны. — Диоген опять подступил к стене. — Но потом интуиция подсказала ему идеальное решение: послать меня. Если бы он рассуждал — он никогда бы этого не сделал. Посуди сам: что может какой-то бомж?.. Но он почувствовал, что я — именно тот камень, который может удержать конструкцию, сохранить ее status quo... Разумеется, в нашей конторе был на него расчет, но не в тот момент, погодя. Я даже собираться не начинал. А он упредил. — Диоген опять мельком взглянул на Н. В его глазах было одобрение. — Как люди растут!.. Матвей так загорелся этой идеей, что был готов отправить меня вертолетом. Ну как я мог ему сказать, что должен появиться здесь только этой ночью?..

- И как же ты отбрехался?

— Чего проще. Он искренне верующий человек, и когда я сказал, что так нельзя, что это профанация; наконец — что мы должны — если это для нас не игра в Бога и в Душу и в Мать — не прилетать на вертолете, не приезжать на автомобиле, а топать в Храм своими ножками...

— Догадываюсь: ты сказал ему, что надлежит выполнить ритуал?

— Вот-вот. Ведь сам все знаешь. Когда я произнес это волшебное слово — дальше можно было не продолжать.

Это так напоминало их прежнее общение... Правда, тогда я был немым, вспомнил Н. Но в общении с Диогеном я ни разу не почувствовал этого. Сейчас мне кажется, что мы беседовали... я уже не помню — о чем, но ведь что-то грузило мою душу, и это нужно было выговорить... Припоминаю: я думал — а он говорил, как бы отвечая на мои мысли, и как-то так получилось, что я ни разу не удивился синхронности этого процесса, воспринимал его, как нечто, само собою разумеющееся...

Что-то растаяло в Н — и он взглянул на Диогена прежними глазами. Это длилось какой-то миг — но это было. Волна поднялась в душе Н, и на этот миг он забыл, с кем имеет дело. Это был Диоген, просто Диоген. Как же я рад тебя видеть, мой милый!.. Но затем он опомнился.

Пройдет минута — или пять минут — или миг — и они сотрут во мне и это чувство. Все сотрут — от начала и до конца. Неужели и Марию, и сына?..

Кстати, у меня к тебе есть предложение, — сказал Диоген. — Не знаю, что из этого получится, но я могу замолвить за тебя словечко.