Европа в пляске смерти

В 1925 году А. В. Луначарский просмотрел свои очерки, написанные для «Киевской мысли» и «Дня», и снабдил их необходимыми примечаниями и исправлениями. Ему не удалось восстановить все, что было вычеркнуто цензурой, но и оставшееся является ярким материалом, направленным на страстное обличение войны, уничтожающей величайшие завоевания человеческого разума.

В 1934 году на вечере, посвященном памяти А. В. Луначарского, М. Кольцов говорил:

«Долг всех тех, кто видел и слышал Луначарского, кто помнит этого блестящего, искрящегося человека, — собрать все, что осталось от него в литературе и письмах, в живых воспоминаниях, чтобы сохранить для будущих поколений все изумительное обаяние одного из крупнейших людей нашей Революции».

В составлении настоящего сборника принимал непосредственное участие В. Д. Зельдович, который, будучи заведующим секретариатом А. В. Луначарского, подготовил в свое время к печати около 60 книг и брошюр первого наркома просвещения.

Комментарий к статьям составлен кандидатом исторических наук Л. М. Кресиной.

Ф. Н. Петров,

профессор, Герой Социалистического Труда, член КПСС с 1896 года

Европа в пляске смерти

Предисловие*

Объявление войны1 застало меня во Франции, в мирном городке Сен-Бревен, около порта Сен-Назер, где я с семьей пользовались морскими купаниями.

Политически я был в то время членом организации «Вперед»2 и редактировал не очень аккуратно выходивший журнал этой группы, и в моей литературной деятельности довольно большое место занимали корреспонденции в радикальную, с марксистским оттенком, газету «Киевская мысль»3.

Я работал в этой газете много лет, главным образом освещая различные проявления высших форм французской культуры, литературы, искусства вообще, отчасти также и науки, изредка и политики. В моих корреспонденциях мне удавалось всегда более или менее полностью, несмотря на легальность газеты, передавать мои мысли. Не так давно большинство статей, относящихся к довоенной эпохе, было напечатано, и мне не пришлось в них ничего переделывать. Они представляют собою довольно полную хронику вышеуказанных сторон французской жизни. Война, конечно, всех вывела из равновесия и поставила перед умом всякого революционера тяжелую проблему. Такой огромный ум, как Плеханов,4 был сбит с пути революционной марксистской мысли, но Плеханов еще не представляет собою крайнего примера неразберихи, внесенной войною, ибо в течение довольно долгого времени, начиная уже со 2-го съезда партии, он занимал колеблющуюся позицию, доходя иногда чуть не до правого фланга социал-демократии, например после поражения революции в 1905 году. Но кто мог ожидать, что старик Гед5, казавшийся таким твердокаменным марксистом, сделается патриотическим министром вовлеченной в войну Франции! И в группе «Вперед» оказались серьезные разногласия. Алексинский6 пошел по пути Плеханова. Мануильский еще до возвращения моего в Париж являлся одним из начинателей газеты «Наш голос», которая с неслыханной смелостью, так сказать, в самой полицейской пасти Парижа развертывала интернационалистическую программу. Конечно, интернационализм «Нашего голоса» был не вполне полноценным, лишенным всякой лигатуры. Внутри «Нашего голоса» тоже была борьба. Меньшевик-интернационалист Антонов-Овсеенко,7 впередовец Мануильский8 заняли, так сказать, первую позицию, требовали от принимавшего участие в редакции журнала Мартова9 решительного организационного разрыва с меньшевиками, колебавшимися и даже впадавшими в социал-патриотизм. Хотелось бы стянуть всех людей, оставшихся под военным шквалом верными идеям марксистского интернационализма. Отсюда переговоры нашей группы с Черновым10 и его единомышленниками революционерами-интернационалистами.