Рудольф Штайнер Берлин, 1918г

ПЕРВАЯ ЛЕКЦИЯ Базель, 15 сентября 1912г

Известно, что Евангелие от Марка начинается словами: "Это есть начало Евангелия об Иисусе Христе" (Почти все цитаты из Еваигелия приводятся Рудольфом Штайнером в переводе Лютера).

Для тех, кто в настоящее время ищет понимания Евангелия от Марка, уже эти первые слова должны заключать в себе три загадки. Первая загадка заключается в словах: "Это есть начало..." Начало чего? Как понимать это начало? Вторая загадка:"... начало Евангелия ..." Что значит в антропософском смысле слово "Евангелие"? Третья загадка в том, о чем мы часто говорили: это образ Самого Христа Иисуса.

Тому, кто серьезно ищет познания и углубления собственного "я", должно быть ясно, что человечество находится в развитии, и поэтому то, что называют пониманием того или другого откровения, также не является чем-то незыблемым; ничто не заключено в рамках одной эпохи, но понимание углубляется; так что, в сущности, глубочайшие вещи, касающиеся человечества, для того, кто серьезно относится к словам "развитие" и "прогресс", настоятельно требуют, чтобы они с развитием времени понимались лучше, основательнее, глубже. Для чего-то подобного Евангелию от Марка, - и мы это подтвердим тремя упомянутыми загадками, - наступил поворотный момент в понимании только в наше время; медленно, но неуклонно подготовлялось то, что может привести теперь к пониманию Евангелия от Марка, - привести к пониманию того, что "Евангелие начинается". Почему это так?

Нам нужно обратиться к тому, что наполняло души еще в сравнительно недавнее время, и увидеть, как мог измениться род понимания, как он должен был измениться в отношении подобных вещей. Отступая от XIX века в прошлое, мы найдем, что уже в XVIII и XVII веках мы стоим ближе к тем временам, когда люди, которые в своей духовной жизни обращались к Евангелиям, находили их понимание из совершенно других основ, чем теперешнее человечество. Что говорил себе человек XVIII века, если он хотел вписаться в общий процесс развития человечества, не принадлежа к тем людям (а их было в истекшие столетия очень мало), которые так или иначе были связаны с каким-нибудь посвящением, каким-либо оккультным откровением, - если это был рядовой человек, принимавший в себя то, что дает внешняя, экзотерическая жизнь? Даже самые просвещенные, кто стоял на вершине образования своего времени, не могли окинуть взором жизнь человечества далее, чем за три тысячелетия, причем одно из них, как бы терявшееся в тумане, относилось ко времени до христианского летосчисления, а два других, почти законченных тысячелетия - ко времени после основания христианства. Три тысячелетия охватывал взором человек. Если он заглядывал в это первое тысячелетие, то перед ним, как мистически-темная предыстория человечества, выступали времена древней Персии. Это вместе с тогдашними познаниями о древнеегипетской эпохе считалось предшествующим тому, что составляло уже собственно историю, которая начиналась тогда Грецией.