Вернее, началось все с ее звонка. За окном нервно мигает неоновая реклама джинсов Edwin, превращая мою комнату в некое подобие танцпола. Усиливая сходство, за стеной гремит проигрыватель соседа-меломана. Басы заставляют вибрировать пустые чашки на столике и мои внутренности. Так бывает каждый вечер. Каждый вечер я прихожу домой, наливаю себе виски, сажусь в продавленное кресло и чувствую, как внизу живота дергаются мои кишки. Бумс-бумс… Это — мои ежевечерние сеансы медитации. Я мычу мантру «хватит-с-меня-этого-дерьма-ом-м-м» и жду, когда меня начнет тащить от этой «кислоты» за стеной. Дело в том, что во время медитации мозг находится практически в состоянии клинической смерти. Кора головного мозга отключается. И мозг начинает защищаться, то есть выбрасывает эндогенные опиаты — наркотические вещества, которые оказывают на организм такое же сильное действие, как героин или ЛСД. Эндорфины и энкефалины обладают морфиноподобным эффектом. Эти вещества и включают в мозгу так называемый «центр удовольствия». Если вспомнить еще и о принципах выработки условного рефлекса, можно ожидать, что в скором будущем эти «бумсы» будут включать в моей башке все нужные центры напрямую. Музыка гремит, вывеска мигает, а я постигаю смысл учения дзен со стаканом в руке. Я пытаюсь слушать тишину внутри себя и жду выброса эндорфинов, как наркоман ждет новой дозы. И в момент, когда я приближаюсь к очередной клинической смерти, пищит телефон. Из-за музыки, сотрясающей тонкую перегородку между мной и этим придурком-меломаном, я не сразу соображаю, что мне звонят. — Акихико повесился, — говорит Юрико, и я слышу, что там, где она находится, очень тихо. Гораздо тише, чем у меня. — Что? — я переспрашиваю не потому, что плохо расслышал, просто мне нужно придумать, что ей ответить. — Акихико умер. Повесился. Сегодня днем, в три часа, — повторяет она и ждет, что я скажу. Сегодня днем я относил старые книги букинисту. Как раз когда я торговался со стариком из-за каждой иены, парень по имени Акихико просовывал голову в петлю. Сегодня каждому нашлось занятие… — Я зашла к нему узнать, почему он не отвечает на звонки. Дверь в квартиру была открыта. Он повесился на дверной ручке… На столе записка… Я вызвала полицию… Каждая сказанная ею фраза падает, как булыжник в колодец. Бульк! Не оставляя после себя ничего. Никаких чувств, никаких ассоциаций, никаких мыслей. Может быть, потому, что никаких эмоций в ее голосе я не слышу. — Что ты молчишь? — спрашивает она. Бумс-бумс по голове. Мне приходится закрыть одно ухо, чтобы слышать голос Юрико. — 10 —
|