|
Можно еще упомянуть и о героической обороне Вестерплятте – когда горсточка солдат и курсантов неделю держалась против немецких десантников, поддержанных с моря орудиями главного калибра крейсера «Шлезвиг‑Гольштейн». О героическом рейде подводной лодки «Орел», прорвавшейся из Балтики в Великобританию. О дивизионе майора Генрика Добжаньского, который до весны 1940 года партизанил в лесах в качестве кавалерийской части – и лишь впоследствии расстался с лошадьми, уходя из облавы. Рассказать можно о многом, но это потребовало бы отдельной книги… Чтобы понять, откуда взялась сказочка о «гнилом орехе» и дебилах‑конниках, несущихся с шашками наголо на танки, следует вспомнить об одном немаловажном факторе: 17‑го сентября 1939‑го на территорию Польши вторглась и Красная Армия – по подсчетам историков, 30 пехотных, 20 кавалерийских дивизий и 12 моторизованных бригад. Против этой армады на восточных границах стояли лишь пограничные части и несколько маршевых батальонов с легким стрелковым вооружением. Через пару недель состоялся советско‑германский военный парад, а весной 1940‑го гестапо и НКВД начали совместные операции против польского подполья в Кракове… Сказка о «гнилом орехе» была выгодна всем. Немцам – как лишнее доказательство неполноценности славян. Советские военные наконец‑то рассчитались за позорно битого в двадцатом «великого полководца» Тухачевского. (Кстати, я не могу отделаться от впечатления, что разбитый Пилсудским Тухачевский тихонько повредился в уме на почве Польши. Сохранилась подробная стенограмма совещания высшего командования РККА 1935‑го года, где Тухачевский, словно шаманское заклинание, повторяет с пеной у рта: «Все зло от Польши, если кто‑то на нас и нападет, то это, несомненно, будет Польша…»[2]) И, наконец, каким бы диким это ни показалось иным нашим либералам, легенда о «гнилом орехе» оказалась полезна той самой «западной демократии», в которой деятели разлива Новодворской все еще видят некий рай… Увы, все так и обстояло. Проинформировав своих союзников Англию и Францию о вооруженном вторжении Советов, польский министр иностранных дел Бек заявил, что ожидает от них «занятия решительной позиции в отношении советского правительства» [226]. Вам интересно знать, как отреагировали страны, имевшие с Польшей договор о совместной обороне? Франция промолчала вообще. Британское правительство в сообщении от 18 сентября заявило, что, вообще‑то, нападение на Польшу «не может быть оправдано выдвигаемыми Москвой аргументами», однако поторопилось уточнить: «…полное значение этих событий нам еще не известно вполне ясно, но НИЧЕГО ИЗ ТОГО, ЧТО ПРОИЗОШЛО, не может повлиять на отношение Великобритании к России и войне» — 9 —
|