|
Войдя, я услышал, что в комнате звонит видео-фон, но не успел до него дойти, как он замолк. Я взглянул на экранчик регистратора и увидел, что номер, с которого звонили, мне знаком — он принадлежал Карелу Вейсману. Время было уже позднее, без четверти двенадцать, мне хотелось спать, и я решил позвонить ему на следующее утро. Однако когда я уже начал раздеваться, мне стало немного не по себе. Мы с ним были старые друзья, и он частенько звонил мне на ночь глядя, чтобы попросить навести для него какую-нибудь справку в библиотеке Британского музея, где я обычно проводил первую половину дня. Но на этот раз я ощутил какую-то непонятную тревогу. Накинув халат, я подошел к видеофону и набрал номер Карела. В ответ некоторое время раздавались гудки, и я уже хотел положить трубку, когда на экране появилось лицо его секретаря. — Вы уже слышали новость? — спросил он. — Какую новость? — Доктор Вейсман умер. Эти слова так меня ошеломили, что я вынужден был присесть на стул. Немного собравшись с мыслями, я спросил: — А как я мог про это слышать? — Сообщение было в вечерних газетах. Я ответил, что только что пришел домой. Он сказал: — А, понимаю. Я весь вечер пытался до вас дозвониться. Вы не могли бы сейчас же приехать сюда? —Но почему? Могу ли я чем-нибудь помочь? Как миссис Вейсман? — Она в состоянии шока. — Как же он умер? — Покончил с собой, — произнес Баумгарт без всякого выражения. Я помню, что несколько секунд смотрел на экран, ничего не понимая, а потом крикнул: — Что за чушь вы говорите? Это невозможно! — Никаких сомнений быть не может. Пожалуйста, приезжайте сюда как можно скорее. Он протянул руку к кнопке, собираясь выключить аппарат. Я вскричал: — Это какое-то сумасшествие! Скажите мне, что произошло. — Он принял яд. Больше ничего сказать вам не могу. Но в его записке говорится, чтобы мы немедленно связались с вами. Так что, пожалуйста, приезжайте. Мы все очень устали. Я вызвал геликэб, потом оделся, находясь по-прежнему в состоянии какого-то отупения и твердя про себя: «Этого не может быть!» Карела Вейсмана я знал тридцать лет, мы с ним вместе учились в Упсальском университете. Это был человек во всех отношениях выдающийся: блестящий ум, восприимчивость к новым идеям, невероятная трудоспособность, энергия и сила воли... Этого не может быть? Такой человек никогда не покончит с собой! Нет, я, конечно, прекрасно знал, что число самоубийств в мире выросло по сравнению с серединой века в пятьдесят раз и что нередко кончают с собой такие люди, от которых этого никак нельзя было ожидать. Но сказать мне, что покончил с собой Карел Вейсман, — это было то же самое, что заявить, будто дважды два — пять. В нем не было ни малейшей склонности к самоуничтожению. Я не знал другого такого цельного, ни в малейшей степени не подверженного неврозам человека. — 3 —
|