|
С девятого класса у нас прекратили изучение чувашского языка и чувашской литературы, а с восьмого начали обучать немецкому языку. Хотя по этому языку у меня всегда были отличные оценки, все же мои фактические успехи в нем были незначительными: я научился читать и писать по-немецки, запомнив лишь не более сотни немецких слов и принципы их склонения и спряжения. При этом я не всегда мог правильно произносить многие слова и мне было очень трудно определить, к какому роду – мужскому, женскому или среднему – относится то или иное немецкое имя существительное. Однако даже за такое очень малое в то время освоение мною немецкого языка я благодарен своей судьбе – впоследствии в годы войны только благодаря данному обстоятельству остался в живых, оказавшись в германском плену. (Позже, в течение дальнейшей жизни, я научился разговаривать и писать по-немецки почти в совершенстве.) Моим тогдашним «успехам» в немецком языке значительно способствовало то, что к началу учебного года в восьмом классе отец купил мне карманный немецко-русский словарь примерно на 10 тысяч слов, который я иногда просматривал, а позже, окончив среднюю школу, захватил с собой в Москву, думая, что придется изучать этот язык дальше, в высшей школе. Но этого не случилось – пришлось учить английский язык. Однако этот словарь я сохранил и решительно взял с собой, уходя на войну. При всех условиях он находился у меня вплоть до конца августа 1942 года и тогда мне очень пригодился. 15 апреля 1938 года в Батыреве я купил еще и другой – более объемистый (на 50 тысяч слов) немецко-русский словарь, на титульном листе которого сразу же написал «Собственность Владимировых» и которым пользуюсь даже в настоящее время… …Кстати, здесь же скажу, что, к сожалению, все немецкие, английские и другие иностранные слова я запомнил до сих пор в основном только зрительно, то есть в том виде, как они напечатаны или написаны и стоят перед глазами… Еще будучи учеником деревенской начальной школы, я стал пионером (но никогда мне не приходилось отдыхать в пионерском лагере), а 5 сентября 1937 года в Батыревской средней школе – членом комсомола. При приеме в комсомол, между прочим, наши «идейные» руководители школы задали мне вопрос, что я знаю о недавних событиях, происшедших в Китае. Я ответил, что Япония устроила в Китае провокацию у железнодорожной станции Люкоуцзяу и начинает теперь агрессивную войну, чтобы захватить у китайцев Маньчжурию. Далее стал рассказывать другие подробности. Такой мой обстоятельный ответ поразил моих оппонентов, так как они вовсе не знали про упомянутую станцию и другие события, не читая столько газет и не слушая радио дома, как я. — 7 —
|