|
Они бросились друг к другу, крепко обнялись, сцепившись орденами, и потом долго не могли отцепить их друг от друга. — Никак не ожидал, — бормотал Алексей Иванович, украдкой смахивая слезу. — Ну, никак, понимаешь, не ожидал… Иван, ты живой?.. Ванька!.. Еще раз обнялись, а потом Варавва подвел старого друга к дивану. Они сели, улыбаясь друг другу. — Сидят два старика и молчат, — сказал наконец Алексей Иванович. — Какие же мы старики, Алешка? Мы не старики. Мы — комсомольцы двадцатого года. — Это точно. Курить-то у тебя можно, комсомолец? Варавва с готовностью вскочил, принес пепельницу, сигареты. Но Трофимов отстранил их и с молчаливой торжественностью достал деревянный портсигар. — Узнаешь, Ваня? — Старый комэска… — вздохнул Варавва, бережно взяв портсигар. — Настоящий офицер, русский офицер. А было-то ему, Алеша, в ту пору ровнехонько двадцать шесть годков. Они закурили из деревянного портсигара русского поручика, отдавая молчаливую дань уважения его прежнему владельцу. Потом Варавва спросил: — Ну, как живешь-то, Алеша? Как Любочка? Егор-то, поди, полковник уже, а? — Егор погиб, Ваня. — Прости, Алексей. Прости, я не знал. Я же после войны за границей служил, только вернулся. Он встал, принес коньяк, рюмки. — Выпьем, Алеша. Светлая память Егору. — Светлая память всем, кто погиб и погибнет за родину, — тихо отозвался Трофимов. Торжественно выпили стоя. Помолчали. Потом Алексей Иванович спросил с ноткой укоризны: — А написать ты не мог, да? Занят был выше горла? — Да куда писать-то, Алеша? — оторопел Иван. — Красная Армия, Трофимову, что ли? — А что? Адрес точный! И они улыбнулись друг другу. Раздался телефонный звонок. — Извини, — Варавва прошел к столу, взял трубку одного из многочисленных телефонов. — Да, докладывайте, — выслушал, поморщился. — И это все? Ну, так вот. Пойдите к своему непосредственному начальнику и скажите ему, что я раз и навсегда запретил посылать вас в подобные командировки. Раз и навсегда, усвоили? И резко положил трубку. — Ты действительно крут, — улыбнулся Алексей Иванович. — У тебя там, между прочим, народу полно. Может, лучше вечером увидимся? — Вечером само собой, — Варавва достал из папки лист плотной бумаги, подошел к Алексею Ивановичу. — Только я тебя тоже по делу пригласил. Не надоело тебе, старому, по войскам кочевать? Опыт у тебя огромный, пора передавать его молодежи. — 341 —
|