|
Как известно, Зигмунд Фрейд толковал сновидения в духе образно-ассоциативной символики. В его толкованиях было много остроумных догадок, но и произвольного и надуманного тоже хватало. Владимир Набоков в свое время охарактеризовал фрейдизм как всегда изысканно и метко: либидобелиберда. Спору нет, словечко получилось звучное, но по сути это, конечно же, перехлест. И хотя сексуальная символика в учении Фрейда далеко не самая сильная сторона его научной концепции и весьма уязвима, едва ли разумно на этом основании игнорировать его фундаментальный вклад в психологическую науку. Вытесненные побуждения действительно нередко просачиваются в сновидения, но как раз здесь это происходит куда откровеннее, чем в жизни. Так что вряд ли уместно придавать «сновидческой» символике столь большое значение. У В. Л. Леви в книге «Охота за мыслью» есть замечательный пример на эту тему, который нам хочется привести полностью, несмотря на его довольно приличный объем. «Один из моих читателей, Д. Г., уже пожилой человек, поведал мне о „второй жизни“ в сновидениях. В жизни это человек весьма здоровый, физически и психически, деятельный и разносторонне способный: известный в своей области специалист, преподаватель вуза, научный работник, увлекается многими другими предметами, пишет стихи и прозу, обладает легким слогом и незаурядной фантазией, в прошлом хороший спортсмен… Здоровое самоутверждение пронизывает всю его жизнь. В общении легкий и обаятельный (я имел удовольствие с ним встретиться). Нельзя, однако, сказать — он сам это признал, — что жизнь дала ему полное удовлетворение: ему постоянно свойственно, и иногда в горькой степени, то, что можно назвать голодом неиспользованных возможностей, многочисленные увлечения остались на уровне хобби… И вот однажды (Д. Г. было тогда уже около шестидесяти лет) ему приснилось, что он сидит на скамейке в сквере возле Большого театра; он сильный, великолепно сложенный юноша, в превосходном настроении. Но странно: он не знает своего имени, не знает, откуда родом и почему оказался здесь, — решительно ничего о себе не знает. Он отправляется в ближайшее отделение милиции: быть может, там ему помогут установить личность. Делом занялись опытные люди, и через некоторое время ему вручаются документы на имя некоего Садко Руслановича с фами лией того же корн я, что и у Д. Г., но короче и красивее, а также студенческий билет, свидетельствующий, что он, Садко, — студент физического факультета Московского университета, хотя ему всего шестнадцать лет. Окрыленный, он идет в университет выяснять дальнейшие подробности своей жизни, знакомится с людьми, которые, как оказалось, давно его знают, и тут сон оборвался… Однако на следующую ночь он снова приснился себе в образе Садко, столь же привлекательном, и новый сон начался точно с того места и времени, на котором кончился предыдущий. Некоторое время спустя — новый сон, и опять с того места, на котором оборвался. — 126 —
|