|
Новогодний праздник для детей-сирот в Санкт-Петербурге Экскурсия по выставке «Живая душа Природы» Кроме того, в древних школах любых цивилизаций (возьмите, к примеру, Индию, Грецию, Тибет) обучением никогда не занимались теоретики с кафедры, а лишь учителя, которые проходили такой же путь, те же испытания, что и их ученики. Постигая на собственном опыте определенные законы, они в процессе обучения своим примером указывали путь, давали основное правило жизни – идти следом и собственным примером обучать других. Вот, собственно, вся модель – обучение-воспитание на основе примера. И все те грани, которые мы развиваем в нашей Философской школе, объединяя науку, искусство, экологию, благотворительность, – применение все того же древнего принципа, но для обучения уже в наши дни. ЧБГ: 20 лет довольно большой срок. Ваша школа прошла вместе со страной путь от Советского Союза через перестройку к становлению российской демократии. Когда было легче – тогда, 20 лет назад, или сейчас? Как вы можете оценить сегодняшнее время? Е.С.: Все зависит от того, по каким критериям оценивать. Если брать общепринятые критерии – критерии материального прогресса, которые мне лично чужды, то, конечно, сегодня легче. Сегодня мы как бы получили свободу действий: свободу есть что захотим, свободу не стоять в очередях, свободу иметь многое, начиная с йогурта и кончая «Мерседесом». С этой точки зрения, действительно, стало легче. Если бы мы начинали сегодня, то мечта о стенах Школы (аренде того или иного помещения) не казалась бы утопией, как и многие материальные блага. Тогда, 20 лет назад, не было элементарных средств: достать цветную фотопленку было мечтой, купить хорошую книгу было мечтой. Но, с другой стороны, я тоскую по тем временам. Если брать другие критерии, критерии не материального благополучия, не технического прогресса, а критерии, как бы наивно это ни показалось, благополучия души, то в очередной раз оказывается права философия. Тогда, в начале перестройки, ничего не было с точки зрения материальной, и люди мучились, страдали и унижались (для меня, пришедшей из так называемого западного мира, было унижением стоять в очереди за колготками), но при этом больше стремились к нематериальным ценностям. Они могли днями и ночами, на морозе, выстаивать длинные очереди, чтобы достать билет в театр или на хороший концерт. Не было в продаже хороших книг, и люди переписывали их от руки, как в Средние века, потому что была жажда – жажда познания, жажда иных ценностей, жажда чего-то более высокого. А вот сегодня я этой жажды уже не чувствую. И можно сказать, что в этом смысле мне сегодня труднее. Раньше, может быть, в очередях никто тебе не уступил бы колготки. Но люди, которые самиздатом выпускали книги, люди, которые знали, что значит попасть на концерт, попасть в театр, приходили и делились своими мечтами… Было своего рода братство поиска, что, собственно, и помогло создать Школу в те времена. Потому что собрались люди, которые когда-то искали в одиночку и вдруг увидели, что они не одиноки. — 167 —
|