|
Где-то спустя час мы сделали перерыв. Люди стали подходить ко мне, и я, в свою очередь, знакомился с теми, кого не знал, и приветствовал тех, с кем уже встречался раньше. Незаметно я просто забыл, каким уставшим чувствовал себя еще перед самым началом, так увлек меня поток этого вечера. Совершенно неожиданно для меня у этого вечера оказалась своя особая эмоциональная нагрузка. Какая именно, в тот момент я не мог определить, но чувствовал — пусть даже и не мог выразить это чувство словами, — что нам открывается нечто, электризовавшее собой весь этот вечер. Но вот перерыв закончился, гостиная снова стала заполняться людьми, а я вернулся к своему месту перед собравшимися. Кто-то устроился на полу, другим повезло, и они теперь расслабленно откинулись на огромных диванах или креслах вдоль стены, хватало народу и возле самого выхода. Шерон все так же озабоченно продолжала сидеть за своим столиком, хотя уже давным-давно никто из опоздавших не пытался с виноватым видом прошмыгнуть в комнату. Словом, типичный вечер для Мэрин-Каунти, этой Мекки современной чувственной духовности, где нередко происходит что-то вроде сегодняшней встречи. Вот тогда-то я впервые и заметил его. Он сидел на полу, в переднем ряду, спокойно сложив руки перед собой. Его не было здесь до перерыва, но главное даже не в этом, а в том, как он вообще тут оказался, — вот что меня заинтересовало. Мне были знакомы люди, что сидели по обе стороны от этого мальчика, и было ясно, что он пришел не с ними. Скорее всего, где-то здесь в комнате и его родители, хотя по виду он был сам по себе и притом явно чувствовал себя вполне комфортно. Он словно ловил каждое сказанное мной слово — по крайней мере, у меня было такое впечатление, — не ерзал и не вертел головой по сторонам, чего вполне можно было ожидать от мальчишки лет десяти. Темные волосы падали ему на глаза, на лице была широкая и ясная улыбка. За все то время, пока я продолжал говорить, эта улыбка не сходила с его лица. Но было что-то еще в его глазах, совсем не мальчишеских. Я бы сказал, такие глаза, наверное, должны быть у мудреца, который выбрался на белый свет из своей гималайской пещеры, глубокие и таинственные. Но, как бы то ни было и что бы там я ни чувствовал, передо мной сидел мальчик, очень внимательный, и эта внимательность сразу же заворожила меня. Хотя я старался не терять чувства аудитории, вскоре я поймал себя на том, что обращаюсь непосредственно к нему, словно он единственный сидел в комнате. Мой взгляд время от времени пробегал по лицам собравшихся, но всякий раз останавливался на нем, и мне почему-то было очень приятно, что он здесь. Его одежда, кстати сказать, была странноватой, даже учитывая то, как были одеты все остальные. Джинсовая рубашка на кнопках была явно неглаженой, а штаны определенно коротковаты для его роста. Тот факт, что обуви не было вообще, можно и опустить — в конце-концов, это Мэрин-Каунти, а тут принято обувь оставлять у входа. Его присутствие делало атмосферу происходящего еще более фантастичной — учитывая же все остальное, это было просто замечательно. — 10 —
|