Структура и система юридической психологии

Великий ученик и оппонент Платона Аристотель (384-322 до н.э.) счи­тал, что человек – существо политическое и только в политическом об­щении завершается его сущностное формирование.

Право было подразделено Аристотелем на естественное и воле уста­новленное (в последующей терминологии – позитивное). Естественное право везде и всегда имеет одинаковое значение, – оно обусловлено все­общей природой вещей. Качество закона определяется его соответствием естественному праву. Закон, основанный только на насилии, не является правовым законом. Политическое правление – правление правового за­кона, а не людей; люди подвержены чувствам, закон – уравновешенный разум.

Идеи Сократа, Платона и Аристотеля оказали решающее влияние на дальнейшее развитие правового мировоззрения, на понимание права как мерила справедливости и равенства. Уже у самых своих истоков научное правоведение смыкалось с человековедением.

В раннем средневековье идеи Платона, Аристотеля и других древних мыслителей подверглись клерикализации. Крупнейшим идеологом этого периода был Аврелий Августин (354-430). В трактате «О свободной воле» он провозгласил: «человек, живущий по человеку, а не по Богу, подобен дьяволу», «всякая неупорядоченная душа сама по себе несет свое наказа­ние».

В среднем периоде средневековья, в период формирования и расцвета абсолютных монархий сложилось этатическое (от французского «etat» - государство) понимание права, произошло приравнивание его к государ­ственной власти. Считалось, что в условиях местнического самочинства и самоуправства человеку лучше уступить свои права неограниченному монарху, получив от него защиту жизни и имущества. Поведение поддан­ных стало жестко регламентироваться, – возникла цензура над жизнедея­тельностью человека, утвердилась система жестких ограничений его жиз­ненной активности. Государственная регламентация охватила всю граж­данскую жизнедеятельность членов общества. Правом стала именоваться система государственно-нормативных ограничений человеческого пове­дения. В управлении обществом возобладал принцип: «все, что не разре­шено, - запрещено». Правовые нормы стали пониматься, как нормы за­претительные, а задачи правосудия стали трактоваться с обвинительным уклоном.

Репрессивный аппарат монархического деспотизма подавлял не только преступную волю, но и проявление любой свободной воли. В этих условиях люди, опасаясь репрессий, начинают воздерживаться от всякой инициативы, решительных самостоятельных действий. Человек стано­вится замкнутым, пассивным, начинает понимать, «что для него лучше, если должностные лица вовсе не будут знать о его существовании и что безопасность его личности зависит от ее ничтожества».[3]