|
Но показывание картинок - только первый шаг на пути изучения способов избежания неточных показаний - говорят нам. В будущем должно возобладать сознание, что воспоминание есть не только способность представления, но и акт воли - и тогда, для устранения ошибок не только в устах свидетелей, но и на страницах мемуаров и исторических воспоминаний, создастся нравственная мнемотехника и в школах будет введено "преподавание о воспоминании". Однако уже и теперь желательно, чтобы относительно особо важных свидетелей допускалась психологическая проверка степени достоверности их показаний особым экспертом, лучше всего юристом-психологом, который может дать этим показаниям необходимый коэффициент поправок. Но что такое особо важный свидетель? Очевидно, тот, кто может дать показание об особо важных, по своему уличающему или оправдывающему значению, обстоятельствах. Такие обстоятельства, в виде прямых доказательств, встречаются, однако, сравнительно редко и устанавливаются обыкновенно совершенно объективным способом. Гораздо важнее улики. Но как выбрать между уликами "qui sont des faits places autour de quelque autre fait"7, - как говорит Боннье, - могущими лишь в своей совокупности и известном сочетании перестать быть "ein Nebenum stand"8 и установить известный факт, имеющий прямое отношение к составу преступления? Как отделить особо важные от менее важных? Судебная практика представляет множество случаев, где, по-видимому, пустое и незначительное обстоятельство сразу склоняло весы в ту или другую сторону потому, что оно, иногда совершенно непредвиденно, замыкало собою цепь оправдательных или обвинительных соображений, слагавшихся среди сомнений и колебаний. Кто может затем определить, что тот или другой свидетель должен быть подвергнут психологической экспертизе. Суд, во время заседания, когда выясняется важность обстоятельства, о котором дает или имеет дать показание свидетель? Но тогда вся предшествующая работа суда и присяжных заседателей должна быть прервана и, по условиям места и времени, начата снова лишь по окончании экспертизы, которая по рецептам Штерна и Врешнера должна длиться по крайней мере около месяца. Не будут ли в данном случае les lenteurs salutaires de justic9 отягощением участи подсудимого или не надо ли и ему, независимо от состава суда, предоставить право требовать такой экспертизы или, наоборот, просить суд ее не делать? Следователь? Но при правильном производстве следствия и надлежащей организации следственных сил допрос свидетелей должен наступать невдолге после совершения преступления, когда память их меньше нуждается в исследовании, чем на суде, где в сущности впервые разрабатывается вопрос уже не об основательности данных для производства уголовного исследования, а о достоверности собранных улик и доказательств. Да и где взять многочисленным следователям такое количество экспертов-психологов? И не будет ли возможность такой экспертизы оправданием малой заботливости об отыскании, делаемом теперь, других данных для проверки испытания удельного веса свидетельского показания? И вообще, при невозможности часто прибегать к такой экспертизе - не обратится ли она в принадлежность лишь особо важных, нашумевших дел? Но для истинного правосудия не должно быть особо важных дел; все дела пред судом одинаково равны и важны, ибо в каждом одна и та же задача, одни и те же общественные интересы и влияние на судьбу подсудимого. Вся разница лишь в количестве труда и сил, потребных для рассмотрения. Смотреть иначе - и создавать привилегированные дела - значит допускать гибельное вторжение политических соображений в беспристрастное отправление правосудия. — 9 —
|