|
Я знаю, что живу далеко еще не полноценной жизнью. Но когда я вижу пройденный мною путь, это вдохновляет меня все ответственнее относиться к тому, как я живу. Я становлюсь актуализатором. Пример 5. Священник, 36 лет.Я манипулятор. Чтобы признаться в этом, я призвал всю свою честность. Обычно исповедь — дело прихожанина, а не пастыря. Чтобы признать слабость, сомнения, заблуждения, а более всего нравственные ошибки, нужно снять нимб, которым по недоразумению увенчана голова священнослужителя. Поэтому, хотя это совершенно мне не свойственно, я признаю, что я не более чем человеческое существо. И будучи человеком, я страдаю от одной из вечных человеческих — проблемы манипуляции. Мои отношения с другими людьми зачастую отмечены ложью, неосознанностью, контролем и цинизмом. Это происходит не всегда намеренно и, разумеется, не по хитроумному расчету; в большинстве случаев я манипулирую другими бессознательно. Манипуляции так естественны. Слово "совершенство", хотя оно и не произносилось, было лейтмотивом обращения ко мне как священников, так и мирян. Я был горд собой, полагая, что сломал церковные стереотипы: одевался не так, как обычно одевались священники, ездил не на таких машинах, как они, встречался не с такими девушками, как они, и женился не на такой, на каких женятся они (знаете, такие типичные жены проповедников). Оказалось, однако, что от главного стереотипа я так и не освободился. Я все еще пытаюсь играть роль нравственного авторитета и Судьи. У меня это неплохо получалось, по крайней мере я так считал. Работа, которую я выполнял в приходах, неизменно положительно оценивалась "вышестоящими инстанциями", да и прихожане были мной весьма довольны. Но в успехе этом я терял самого себя. Лишь последние два-три года до меня стало доходить, что одиночество, тревога, пустота и отчаяние, которые я видел в других, были отражением моих собственных переживаний. Осознание этого приходило ко мне постепенно и доставило много страданий. Тому, кого считают духовно совершенным примером и наставником, нелегко расстаться с этой приятной иллюзией. Моя ревностная и неукротимая преданность пастырской миссии позволяла мне не замечать мою вопиющую зависимость от других. Мои отношения с женой были (и в какой-то мере до сих пор остаются) манипулятивными. Она воспринимает меня как Великого Диктатора, а не тюфяка, как следовало бы, и я поддерживал в ней эту иллюзию. В моей жизни было много сфер, куда я ее не пускал, совершая тем самым две огромные ошибки. Во-первых, я не желал раскрывать перед ней свою душу и признавать свою слабость. Во-вторых, я отрицал за ней право быть собой, так как воспринимал ее как существо, которое нуждается в моей защите. В качестве Защитника я сделал ее сверхзависимой и тем самым имел возможность держать под контролем. Хотя она обладает способностью к чрезвычайно глубоким чувствам, я уверен, что притупил ее чувствительность. Она, со своей стороны, чтобы ублажить меня, нередко притворялась такой, какой она не была и не могла быть. Изо всех сил пытаясь защитить ее, я причинил ей большой вред. — 101 —
|