Беседы с Кришнамурти

Добродетель

Море было синим, а на белом песке едва видне­лась зыбь. Вдоль широкого залива, к северу, стоял город, а к югу, почти у самой воды, росли пальмы. Едва видимые за горизонтом, появились первые аку­лы, за ними — рыбачьи лодки, представлявшие со­бой несколько бревен, связанных вместе канатом. Они направлялись южнее пальм в маленькую де­ревню. Закат был великолепен, но не там, где его ожидали, а на востоке. Это был закат наоборот. Тучи, массивные и объемные, были залиты всеми цветами радуги. В реальности это выглядело весьма фантас­тически, и переживалось почти болезненно. Вода поймала яркие краски и соткала из них путь из све­та к горизонту.

Из деревни в город возвращались несколько ры­баков, и пляж был почти пуст и тих. Над облаками появилась единственная звезда. На обратном пути к нам присоединилась женщина и заговорила о се­рьезных вопросах. Она сказала, что состоит в ка­ком-то обществе, члены которого медитируют и ис­поведуют важные добродетели. Каждый месяц вы­биралась одна добродетель, и в течение последую­щих дней ее придерживались и практиковали. Из речи и манер нашей спутницы было видно, что она была строга к себе и была нетерпима к тем, кто не разделял ее настрой и цели.

Добродетель исходит от сердца, а не от ума. Раз­витие добродетели означает хитрый расчет, самоза­щиту, умное приспособление к окружающему миру. Самосовершенствование — это отрицание доброде­тели. Откуда же взяться добродетели, если есть страх? Страх от ума, а не от сердца. Страх скрывается под различными видами: добродетель, уважение, приспособленность, служение и т. п. Страх всегда будет существовать во взаимоотношениях и де­ятельности ума. Ум неотделим от своей деятельно­сти, но он обособляется, таким образом наделяя себя продолжением и постоянством. Как ребенок играет на пианино, так и ум искусно играет на добродете­ли, чтобы стать более сильным и главенствующим во встрече с жизнью, чтобы достичь наивысшего в его понимании. Во встрече с жизнью должна при­сутствовать чуткость, а не почетная стена замкну­той в себе добродетели. Высшего нельзя достичь, к нему нет пути, нет математической прогрессии. Истина должна прийти, вы не можете пойти к ней, и ваша искусственная добродетель не приведет вас к ней. То, чего вы достигнете, — не истина, а вами же выдуманное желание. А счастье только в исти­не.

Искусное умение ума приспосабливаться в соб­ственном увековечивании поддерживает страх. Нуж­но глубоко осмыслить именно этот страх, а не то, как стать добродетельным. Мелочный ум учится добродетели, но остается мелочным. Добродетель становится уходом от его собственной мелочности, а сама добродетель превращается в мелочную. Если не понять эту мелочность, как можно переживать реальность? Как может мелочный, но добродетель­ный ум быть открытым для неизмеримого?