|
И еще: ваш личный авторитет. Это очень серьезная вещь. Очень важно, чтобы у психотерапевта был свой имидж. Я одеваюсь так, как мне приятно: мне так нравится одеваться. У меня очень своеобразный кабинет в больнице. Он весь состоит из моих личных вещей: от рыбок, картин, до коллекции бабочек, минералов, есть чучело пингвина… Я как-то был в Антарктиде, привез чучело пингвина: карниз обвалился и на него упал, он погиб… Так вот, очень важен ваш имидж. Еще не менее важное: что о вас говорят в учреждении. Если говорят: «А… Психотерапевт… Еще какой-то гипнотизер… Да он часто помогает,» ? все, можете не работать. Я теперь могу в этом учреждении работать. Знаете почему? Ваш гардеробщик мне внизу сказал: «Все ваши слушатели, которые выходят с лекций, захлебываются от восторга». Я не говорю, что я хорошо читаю, а просто им нравится. Если гардеробщик это говорит, то у меня имидж здесь будет хороший. Очень важно, что в регистратуре говорят. что говорят ваши коллеги. Очень важно, как к вам направляют. Если: «Сходите к психотерапевту и, может быть, он вам поможет,» ? все… «Пойдите к психотерапевту. Он вам обязательно поможет! Он у нас такой замечательный!» Надо воспитать! Я когда-то совмещал свою работу с работой в 3-ем управлении. Ракетно-атомное управлении, больные очень сложные. Я там был, в основном, усмирителем, потому что врачи от них выли и когда деться было некуда, они больных направляли ко мне и говорили: «Ну это уже самая последняя инстанция!» Очень хорошо работал персонал, прекрасно. Две комнаты у меня было: в одной лежит группа, которая работает… Ну вот мне пить захотелось, сил нету. Я выхожу в другую комнату, оставляю там сестру, говорю: «Я три минуты посижу, приду в себя». Потому что я устаю, когда работаю… В коридоре сидят больные. Одна из них спрашивает: «А что это доктор туда-сюда ходит?» «В той комнате у него аппарат стоит. Он туда приходит, подключается, заряжается энергией, поэтому так здорово лечит вас в этой комнате». …Первичный прием. Она приходит ко мне, садится на стул и, вдруг ? ушла! Я говорю: «Стойте, стойте, куда вы!» Понимаете, насколько важна косвенная суггестия. Особенно страшна патологическая сила ошибочной суггестии медиков… Ведь, что такое «медики»? «Медики» ? это особое слово. Я веду прием; я ? обычный врач, ну… у меня своя эрудиция… И вот ко мне на прием приходят люди: академики и проч. Чем мы их можем взять, музыкантов, искусствоведов и др.? Литературу они знают лучше меня, математику знают лучше, их интеллект не слабее моего, а может и сильнее. Чем я их могу взять? Профессионализмом. Если он увидел, что я ? профессионал, он мой! А если он увидел, что я сомневающийся, мямлющий и т.д., ? вы потеряли больного. Есть замечательный пример. Был у нас такой математик, профессор Агроскин. Он очень сильно заикался. Я его лечил, и мы с него «содрали» это заикание полностью, что бывает редко. А врагов было у этого метода Дубровского ? невероятное количество! И вот заседание Московского общества психиатров и невропатологов, где решили меня судить. Логопеды против меня выступают: «Что это за шарлатан? Он хватает больных, лупит их головой о стенку…» Да, там есть один момент… активного воздействия на сознание, на подсознание и еще ? на затылок больного. Я обычно руку подкладываю, не бью его затылком… Но там нужно определенное действие делать… А Агроскин пришел на заседание. Он вышел и говорит: «Вы знаете, я все это слушаю, ? меня оторопь берет. Все это говорит о том, что вы ничего не понимаете. Я участвовал в этой работе и, знаете, очень жалею, что Борис Зиновьевич меня слабо стукнул. Если бы я еще в этот момент и сознание потерял… ? ну!» То есть, практически, здесь все эти вещи надо знать… — 8 —
|