|
Решение комиссии крайне интересно и с точки зрения иллюстрации неумолимых законов диалектики. Было ли это решение правильным? Для своего времени – да. То было время быстрого развития науки. Вера в возможность полного и окончательного познания всех явлений владела членами комиссии. И они не хотели признавать ничего такого, что нельзя было бы измерить, пощупать, объяснить, доказать с помощью известных им опытов. Поэтому лишь некоторые выводы комиссии, имевшие для нее частный характер, остались правильными и по сей день: • магнит действует прежде всего на нервную систему, а не на ткани и внешние органы; • магнит хорошо помогает при таких нервных заболеваниях, которые характеризуются усиленной работой нервной системы, например, при судорогах, конвульсиях, головных болях и пр. Последующие исследования подтвердили правильность выводов, основанных на многих экспериментах. Однако некоторые выводы комиссии страдают категоричностью. Нужно было, наверное, оставить лазейку: «При теперешнем состоянии знаний, измерительной техники... » Что же касается месмеризма, или, как потом его стали называть, гипнотизма, то здесь комиссия не оказалась на высоте, и прежде всего потому, что в то время психология как наука была в состоянии младенческом, не допускавшем и мысли о том, что с помощью столь простых средств можно делать столь сложные вещи. Комиссия Парижской академии отвергла «животный магнетизм», как отвергла в свое время пароход Фултона, громоотвод Франклина да и многое другое. Вердикт академии вызвал раздражение у многих, в том числе и у представителей ученого мира. Ж. Б. Бонфуа из хирургической коллегии Лиона в резкой форме протестует в печати против решения Комиссии. В другой брошюре - «Doutes d'un provincial» - анонимный автор обвиняет комиссию в профессиональном высокомерии: «Недостаточно, господа, если ваша мысль поднимается выше предрассудков эпохи. Нужно уметь забывать интересы своего сословия ради всеобщего блага». Нотки сомнения послышались даже из официальных инстанций. Один из членов комиссии, ботаник Жюсье, уже после вынесенного решения высказывал мнение о том, что вопреки невозможности признать существование флюида, осязаемого или воспринимаемого любым из человеческих органов чувств, логично допустить существование такого агента, «который может переноситься с одного человека на другого и часто производит на этого последнего видимое действие». В 1784 г., когда Парижская академия громила Месмера, один из пламенных его сторонников – граф Максим Пюисегюр опубликовал книгу, озаглавленную: «Доклад об излечениях, полученных в Байонне с помощью животного магнетизма, адресованный господину аббату де Пуланзе, советнику-секретарю при парламенте в Бордо», в которой весьма объективно и вполне доступно сообщались данные об экспериментальном воспроизведении сомнамбулизма, т. е. гипноза. И хотя Месмер был дипломированный врач, а граф Пюисегюр лишь дилетант-энтузиаст «животного магнетизма», спокойное, объективное изложение собственных опытов и неоспоримых фактов достигнутого гипноза выгодно отличает ученика от учителя. Общественные скандалы продолжались еще несколько лет. Вполне серьезным публикациям Пюисегюра о состояниях сомнамбулизма, вызываемого искусственно, внушением, суждено было породить в свою очередь целую волну излишеств и уродливых искажений. Удивляться особенно нечему. Ведь в какой мере лунатики на протяжении веков поражали всех своей способностью не просыпаясь, с закрытыми глазами, влезать на крыши и уверенно ходить по узким карнизам, так и «медиумы», т. е. лица, поверженные в сомнамбулизм внушением гипнотизеров, не могли действовать на воображение зрителей иначе как прямое доказательство волшебства и живой связи с потусторонним миром. — 7 —
|