Человек - оркестр

Мэри была одной из моих первых "частных учениц" – молодая негритянка, высокая и здоровая. Все три года, что она провела в психиатрической больнице, никто от нее не слышал ни слова. Ей это было незачем. На её тяжелом лице навсегда застыло яростное выражение, и с этим свирепым лицом она неустанно мерила шагами палату – туда и обратно, целыми днями.

А я пристраивалась сбоку и пыталась двигаться точно как она, попасть в ее ритм, так же размахивать руками, так же хмуриться...

Через пару недель я внесла маленькое изменение. Начала протягивать дружелюбно раскрытую ладонь в сторону ее сжа­того кулака. Несколько месяцев я только это и делала каждый день по полчаса: тенью трусила рядом, предлагая ей свою про­тянутую руку. И все это время она на меня смотрела, как на стенку – ни звука и вообще никакого знака того, что я суще­ствую. Но однажды... Мэри это сделала! Ее рука рванулась вбок и схватила мою, а потом так же резко снова отбросила. С этой секунды началась ее долгая борьба с собственной изоля­цией от мира. То она казалась чуть более дружелюбной, то опять становилась мрачной и свирепой; то на несколько мгно­вений брала мою протянутую руку, то неделями к ней не при­касалась. За все это время она так ни разу на меня и не посмот­рела. И все же настал день, когда ее взгляд встретился с моим. Эти обращенные вовнутрь глаза ненадолго сделались видящи­ми...

Я не только была уверена в том, что она признала факт моего присутствия – казалось даже, что она почти довольна им, что ей нравится человек, разделивший ее потребность ша­гать. Это очень глубокое переживание: быть наконец допущен­ным в мир другого существа после стольких месяцев работы в вакууме, получить право вторгнуться в такое одиночество".

Частичное и, как правило, краткое уподобление партнеру достигается различными средствами и пронизывает значи­тельную часть наших взаимодействий с людьми, впрочем, как оказывается, не только с людьми. В установлении контакта с животными, особенно с дикими, этот прообраз сближения че­рез имитацию отмечался многими исследователями естествен­ного поведения зверей и птиц. Шведский натуралист Ян Лин-дблад описывает этот нелегкий путь к контакту так: "...звук – надлежащий звук – служит ключом, который подчас быс­тро открывает запертые двери. Но чтобы животное и впрямь восприняло нас как сородича, не худо усвоить еще язык дви­жений – двигаться так же, как оно. В психическое святая святых своих барсуков я проник после того, как вместе с ними начал прыгать на четвереньках, фыркая и замирая по всем барсучьим правилам. (Не волнуйтесь, я не стал барсуком). И пусть дивились индейцы, глядя, как я мотаю головой, особым образом ворчу и фыркаю, зато гигантская выдра постепенно признала во мне пусть неладно скроенную, но все же выдру. Ведь я воспроизводил принятый у этого вида приветственный ритуал".