|
Г.Гаррис, изучая только 10 ферментов, установил, что вероятность сходства двух случайных лиц по всем 10 ферментам составляет 0,5%. Ясно, что при учете тысяч реально существующих, выявленных различий в среднем любой индивид отличается от другого по многим сотням таких наследственных биохимических особенностей. Чтобы не отвлекать внимания от самого факта неисчерпаемости этих межиндивидуальных наследственных биохимических различий, лишь очень бегло коснемся их происхождения. Человек (как и все его предки – позвоночные) окружен бесконечным разнообразием микробных паразитов, постоянно попадающих сквозь кожу и слизистые во внутреннюю среду макроорганизма. Адаптировавшись, эти грибки, бактерии, вирусы и пр. становятся опаснейшими паразитами. Основной путь защиты от них – генетическая дифференциация хозяина. Так, поскольку малярийный плазмодий адаптировался к эритроциту человека в зоне тропической малярии, в человеческих популяциях широко распространились – в результате отбора на устойчивость к малярии! – различнейшие биохимические мутации эритроцитов, зачастую неблагоприятные для человека, но зато лишающие паразитов привычной среды, привычного субстрата. Касательно биологической значимости описываемого нами явления ограничимся тремя примерами. Лица группы крови О на 40% чаще других заболевают язвой желудка и двенадцатиперстной кишки. Лица группы крови А на 20% чаще, чем лица групп крови О и В, заболевают «главными» формами рака. Лица группы крови О, по-видимому, более восприимчивы к чуме и холере. Помимо этого, почти каждый человек несет в себе груз других, случайных мутаций, накопленных за 20–30 поколений. Известно, что каждый зародыш «отягощен» в среднем 35-ю новыми мутациями, возникшими в гаметах (половых клетках), из слияния которых зародыш образовался. Это значит, что помимо той системы наследственной гетерогенности, о которой уже было сказано, существует еще генетический груз – около 500–1000 новых мутаций на индивид. Естественно, в связи с этим возникает ряд вопросов. Касается ли эта наследственная гетерогенность только таких безразличных педагогике свойств, как строение эритроцитов или электрофоретическое расслоение белков на бумажке, или же она касается и более глубоких особенностей? Имеется ли среди человечества настолько же значительная наследственная изменчивость таких признаков, как, например, агрессивность, социальность, напряженность интеллектуальных интересов и пр.? Мы ведь не можем выяснить определяемую наследственной компонентой долю этих свойств у наших предков. О ней можно судить по нынешней компоненте наследуемости этих свойств. — 4 —
|