|
Во всяком искусстве, а особенно во врачебном, необходим активнейший поиск — в старинных фолиантах, в собственной памяти, у умудренных друзей или в глазах пациента. Но эффективный поиск возможен лишь в том случае, если мы распахнуты новому. Новому человек может быть открыт лишь в том случае, если он не отягощен самоуверенностью и горделивой иллюзией всезнайства. Жизнь и профессиональный путь кажутся торной дорогой, проложенной по твердому скальному основанию, и если могут случиться с нами какие-либо неприятности, то в крайнем случае — кочка или лужица. Но мы забываем о том, что наша жизнь проходит по-своего рода гатям, проложенным по болоту неопределенности. Никогда наверняка нельзя точно предугадать не только все, что будет впереди, но даже почти что каждый свой следующий шаг. Сейчас в мире все полюбили определенность, силу, конкретность, твердые знания и уверенность в будущем. Это — одна из роковых ошибок современников. ДАО-поток, который порождает жизнь, порождает все в нас и вокруг нас, имеет прежде всего символом слабость, понимаемую как смирение. Вообще, неопределенность, если призадуматься над самим этим словом, имеет любопытный эквивалент — бесконечность и возможностность. Определенность — наведение пределов, ограждение, ограничение. Неопределенность — это вовсе не хаос, не простое торжество слепых случайностей, но прежде всего — открытость новому, готовность к поиску без предубеждений и освобождение от зашоренности. Гибкость, но не твердость. Подвижное, но не застывшее. В нашей жизни очень велика роль т.н. случайности. По-видимому, человек созревает именно тогда, когда начинает не просто уважать неопределенность множества существенных моментов своего существования, не просто принимать во внимание сам факт неизменного присутствия этой случайности, но именно ценить и любить ее. Человек должен раз и навсегда усвоить то, что гати его планов и ожиданий настланы на болото чувств, иррационального, на болото бессознательного — и собственного, и коллективного. И вся эта стихия человеком и даже человеческими сообществами до конца постигнуты быть не могут ввиду принципиально ограниченных познавательных возможностей разума. Нашей жизнью, как бы мы ни пытались это отрицать, правят вовсе не одни лишь разумные и продуманные решения, но целые скопища реакций, исходящих из прошлого; реакций, которые мы далеко не всегда в состоянии отследить и уж тем более почти никогда не можем ими результативно управлять. В этом нет никакой беды, все это в принципе естественно для любого живого существа — являться прочным и гибким одновременно. — 9 —
|