Не в деньгах счастье

Мне открылось, что единственное, что меня ограничивало, были вещи, которым я позволял быть ограничениями.

Итак, желая знать, что я собой представляю, и ища ту сущность, о которой начал догадываться, я сумел заглянуть в суть вещей.

И увидев, какой безграничной сущностью я являюсь, сказал себе: «Итак, я не это ограниченное тело, которым, как мне казалось, я был! Я не этот ограниченный разум, которым, как мне казалось, являюсь!»

И я снял со своего тела все ограничения, как и со своего разума, сказав себе: «Это не я! Все! Кончено! Точка! Конец истории!»

Для меня стало очевидным, что я не то тело и разум, которыми всегда себя ощущал. Я просто увидел и понял это, вот и все! Когда сумел осознать, все представилось таким простым.

Я перестал отождествлять себя со своим телом. И после этого увидел, что моя сущность — сущность всего. Это похоже на большой океан. Речь не идет о мириадах капелек. Это все один огромный океан.

И я ощутил свою неразрывную связь с каждым существом, каждым человеком и даже каждым атомом во вселенной. Затем, после осознания, наступает новый этап и в вашем сознании, и в вашей жизни.

Когда это свершилось с вами, вас уже не обманут видимые преграды окружающего мира. Вы начинаете смотреть на них лишь как на сон, на видимость, поскольку вам уже понятно, что собственная сущность не имеет границ.

И единственная реальная вещь — сущность. Именно эта субстанция лежит в основе всего.

Все в жизни теперь открылось моему взору, все стало понятно. Речь идет о том, что мир каждого из нас безграничен, и всем нам лишь навязаны путы и цепи (как в плотине). И мы ломаем головы, решая, как преодолеть эти ограничения, которые принимаем за настоящие, а они противостоят нашей абсолютно свободной природе.

Мою жизнь до и после прозрения можно охарактеризовать как две крайности. До — тяжелейшая депрессия, ощущение крайней неудовлетворенности жизнью, болезни. После того как мне открылась истина, наступили счастье и безмятежность, которые невозможно описать. Моя жизнь стала прекрасной и гармоничной в первый же день прозрения, а затем и во все другие дни, и все вещи в мире пребывали для меня в идеальном согласии.

Совершая поездку в автомобиле по Нью-Йорку, я почти не попадал на красный свет. Затем, когда бы я ни пытался припарковать свой автомобиль, пешеходы, иногда двое или трое сразу, останавливались и даже выходили, чтобы помочь мне припарковаться. Бывали случаи, когда таксисты, видя, что я ищу место для парковки, уступали мне свое. И затем не могли понять, почему так поступили.