|
Время от времени я отрывала глаза от работы, чтобы посмотреть, как обстоят дела с его дальним странствием, потом продолжала нанизывать петлю за петлей этого кашне, а может быть шарфа, или покрывала, или — всё, хватит… Мне ничего не надо было. И ему тоже. Так что, форма!.. * * * Мы-то очень хорошо помним, черт побери, ту пору. Верно — были сигары! Но мы говорили себе: «Это он, наверное, в честь своей дамы. Ведь многим молодым женщинам трубка бывает неприятна. В первое время после женитьбы всегда идут на уступки. Пожилые мужья всегда рады сделать что-нибудь приятное после женитьбы, без особого усилия. Потом все устраивается само собой». Мы решили: «Он вернется к своей трубке». Но как только выпал первый снег (не очень сильный осенний снег, который выпал 20 октября. Он был не больше двух пальцев толщиной. Хотя этого оказалось вполне достаточно, чтобы все побелело, стало даже более белым, чем когда выпадает толщиной в метр. Этот первый снег блестит, как соль), Ланглуа пришел к Ансельмии. На следующий после этого день у нее побывало, наверное, человек пятьдесят, целый день народ шел и шел. Мы у нее спрашивали: — Ну расскажи. Что он тебе сказал? Что делал? — Он пришел, — отвечала она. И ничего, кроме этого «он пришел», вытянуть из нее было нельзя. Дура-баба, что и говорить! Через несколько часов кое-что узнать все же удалось. Так вот, выпал первый снег. Все вокруг сделалось белым-бело. Ланглуа пришел к Ансельмии. В дом не вошел. Открыл дверь и крикнул: — Ты дома? — Конечно, дома, — отвечала Ансельмия. — Иди сюда, — сказал Ланглуа. — А зачем? — спросила Ансельмия. — Не спорь, иди, — сказал Ланглуа. — Сейчас, только брошу лук в суп, — отвечала Ансельмия. — Скорее, — сказал Ланглуа. — Голос у него был такой, — рассказывала Ансельмия, — что я тут же бросила свой лук и поспешила к нему. — А какой голос? — спросили мы. — Говори. Приедет прокурор, сама знаешь. Он тебя заставит говорить. — Ладно, чего от меня хотите, — сказала Ансельмия. — Сердился он, вот и все! — Ланглуа? — Да, голос у него был сердитый. — Ладно. Значит, ты вышла, и что, он был сердитый? — Да нет, совсем не сердитый! — Как он выглядел? — Как всегда. — Не больше? — Что не больше? Да нет, как всегда. — Он не был похож на сумасшедшего? — Он? Да вы что? Сумасшедшего? Ничего подобного! Нет и еще раз нет, у него был вид как всегда. — И не злой был вид? — 109 —
|