|
И, подойдя к дивану, лег, придвинувшись к стене, оставляя место Насте, и пледом укрылся, и угол его приоткрыл для Насти. И опять картинка эта — мужчина ее, в желтом от света торшера халате, лежащий на ее диване, под ее пледом, ожидающий, пока она ляжет рядом, — была за гранью реальности. Но все это было реальностью. И она легла рядом — осторожно, как будто бы привыкая к самому факту — он рядом, он близко. Он — ее мужчина. Потом повернула голову к нему, посмотрела в его глаза и подумала — вот это и случилось. Он — в моей жизни. И подумала с какой-то тихой радостью — вот поспит он, проснется — и будем жить-поживать. И он улыбнулся вдруг хорошей какой-то и очень знакомой улыбкой и сказал: — Я немного посплю, Настена, потом — будем жить-поживать... И ее захлестнуло сразу сказанное это «Настена» и повторенное вслед за ней «будем жить-поживать». И она спросила: — Почему Вы назвали меня Настеной? — Ваша тетя Полина всегда Вас так называла... Он замолчал. И глаза закрыл — и тут же ушел глубоко в сон. И она даже зажмурилась от какого-то понимания складывающейся в целое картинки и не успела ее сложить, потому что долгий этот день, усталость, переживания — взяли свое. И подумала только: — Разве я засну, когда мой мужчина рядом... И когда я такое важное что-то должна понять — разве я засну... И заснула тут же... ...И проснулась в тишине, как от толчка, как будто что-то изнутри ее вытолкнуло из сна. И в тихом этом сонном состоянии вспомнила вдруг слова, которые обожгли ее, как кипятком, обожгли в понимании того, что, собственно и говорила ей когда-то тетя Полина. А она говорила ей: — Доктор ко мне по «скорой» приезжал такой хороший, внимательный такой, добрый — вот тебя бы с ним познакомить... Я ему сказала: «Девочка у меня есть, как дочь она мне... Человек она хороший и женщина — замечательная, добрая, вот бы вас познакомить...». А он улыбнулся так хорошо и говорит: «Знакомство — хорошее дело. Когда один хороший человек с другим хорошим человеком знакомится — что-то из этого хорошее может получиться...». Эти слова вдруг пронеслись в ней с ясным, беспрекословным пониманием — что это о нем, о ее мужчине, который спал сейчас рядом с ней, говорила ей тетя Полина. И осознание это просто оглушило ее. Оглушило тем, что могло произойти и не произошло с ней. Тем, что произошло. Она могла встретить его еще в ту новогоднюю ночь, когда так искренне просила дать ей ее мужчину. Уже тогда ее услышали, и дали ей возможность встретить его. Но она сама прошла мимо этой возможности — хотела зайти к тете Полине, но сама себя отговорила. — 162 —
|