|
Как и многие мамы в Японии, да и во всем мире, моя матушка всегда старалась повкуснее накормить семью самой здоровой пищей, тем самым выражая свою любовь к нам. Я считаю ее блюда не просто выражением любви, но и исчерпывающим ответом на вопросы, почему японки самые здоровые и живут дольше всех на земле, а также почему они и их мужья реже всех в развитом мире страдают ожирением. Мы с моим супругом можем привести примеры из нашей жизни, которые оживят подобную статистику. Начну с истории, которая произошла с Билли семь лет назад, когда мы неделю жили у моих родителей в Токио. Тогда‑то Билли впервые в жизни оказался в полной власти маминого кулинарного искусства. Сама я многократно ездила в Токио – по делам или навестить родственников, – но всегда останавливалась в гостиницах вроде «Парк‑Хайатт» (именно там происходит действие фильма Софии Копполы «Трудности перевода»). Но в этот раз мы не поехали в гостиницу, потому что родители настаивали, чтобы мы погостили у них дома. Я переехала в Нью‑Йорк в двадцать семь лет, и для меня та неделя на маминой токийской кухне стала возвращением к изумительным вкусам и запахам юности. Для Билли же те дни оказались абсолютно новым опытом. До этого Билли уже бывал однажды со мной в Токио, но тогда у каждого из нас были собственные дела в разных районах города. Мы жили в гостинице на западный манер, и я была слишком занята, чтобы познакомить мужа с удовольствиями токийской кухни – совершенно ему незнакомой и пугающей. Билли тогда бродил по улицам Токио, голодный и растерянный. Окидывая взглядом витрины, он рассматривал тарелки с лапшой и коробочки‑бэнто и приходил в замешательство. Билли понятия не имел, что и как заказывать. Еда выглядела странной, а меню не поддавались пониманию. Еда была повсюду, но для него все казалось недоступным. Наконец Билли направился в «Макдоналдс» и, как он потом признался, чуть ли не каждый день заглатывал там биг‑маки, коктейли и жареную картошку. Через четыре дня пребывания в Токио Билли поправился на пять фунтов и чувствовал себя довольно скверно. Однако во время следующего посещения Токио, питаясь только тем, что готовилось на маминой кухне, Билли просто помешался на японской домашней еде. Когда мы вернулись в Нью‑Йорк, он по‑прежнему питался почти исключительно по‑японски. До той поездки мы, как и большинство нью‑йоркских трудоголиков, ели в основном ресторанную еду на вынос и замороженные обеды или же шли куда‑нибудь перекусить. Для меня «приготовить» означало купить в супермаркете промытую смесь для салата, выложить ее на блюдо и заправить высококачественным соусом. Мой репертуар также мог включать макароны, жареные помидоры и брокколи, которые затем перемешивались и заправлялись купленным маринадом. — 6 —
|