|
Великий русский философ П. Флоренский писал, что память – это дорога к истине, что память – это «творчество мыслительное и, скажем более, единственное творчество, присущее мысли, ибо фантазия, - как известно, - есть только вид памяти, а предвидение будущаго – тоже не более как память… [Память] – это сознание во Времени символов вечности» («Столп и утверждение истины»). Могут ли учёные, забывшие своих великих предков или даже участвовавшие в их уничтожении, рассчитывать на благосклонность богини мудрости Минервы? В лучшем случае, их удостоит внимания собственная жена, такая же земная и меркантильная. И потому наши беседы не будут содержать в себе застенчивого упоминания о «близоруких» предшественниках, но мы познание эволюции будем вести на трудах и мыслях великих эволюционистов с первой до последней главы, помня о том, что всё положительное в советском дарвинизме – плод внимательного, но лукавого изучения предков. В-четвёртых, я не могу согласиться с теми, кто называет дарвинизм наукой. Любая наука стоит на своих основаниях, которые называют законами. У дарвинизма нет своих законов, которые бы удовлетворяли всех исследователей. Но дарвинизм и не ремесло, как медицина, которая заимствует для своего развития открытия чужих наук. Мне думается, что учение об эволюции – это ветвь философии, вплотную занимающейся проблемами жизни. Для многих, наверное, будет неожиданностью, что во Франции, на родине Ламарка, среди эволюционистов немалую часть составляют представители ламаркизма. И если для советских учёных, питомцев «корифея всех времён и народов» Сталина, это было проявлением близорукости или ослеплённости буржуазной науки, то при внимательном отношении к взглядам ламаркистов даже начинающий учёный и студент должны понять то, чего очень боится материалистическая наука. Оказывается, что одни и те же факты приводят специалистов к различным выводам. И эти выводы зависят от многих априорных моментов: от очерёдности поступления фактов, от индивидуальной особенности исследователя, от предсуществующей гипотезы. Хотелось бы обратить внимание на последнее положение. Оно очень важно для изуродованного нашей школой сознания. Материалисты отличаются тем, что любят ставить последнюю точку, и никому не удавалось через неё перепрыгнуть (разве что, уехав за границу). Вместе с тем в Евангелии от Иоанна есть такая первая строка: «В начале было Слово». Никакие ухищрения не способны замазать исконное значение великого откровения. Слово, несмотря на стремление завалить его делом, обладает великой силой, способной не только творить, но даже разрушать природные инстинкты (А.Н. Уайтхед. «Наука и современный мир», избр. работы по филос., М: Прогресс, 1990).Откровения Иоанна должны быть руководством в научном поиске. Поэтому мы и вспомнили о них. Тот же Уайтхед писал в работе «Приключения идей»: «Систематическое мышление не может прогрессировать. Не используя некоторых общих рабочих гипотез со специальной сферой приложения. Такие гипотезы направляют наблюдения и помогают оценить значение фактов различного типа. Короче говоря, они предписывают некоторый метод. Пытаться творчески мыслить, не опираясь на явно сформулированную теорию, значит попасть под власть дедовских концепций». — 3 —
|