Психологи тоже шутят

Вместо введения: психология как наука.

С некоторых пор нормальные авторы не пишут ни введений, ни заключений, используя вместо этих некогда обязательных кусков текста их заменители с загадочными названиями «Вместо введения» и «Вместо заключения». Это, конечно, не означает, что они преподносят читателю некий суррогат традиционного продукта — что-то вроде коньячного напитка вместо настоящего коньяка. Дань моде тоже играет не самую важную роль, хотя желание заменить изрядно поднадоевшие введения и заключения чем-нибудь более оригинальным на намерения авторов явно влияет. Но все-таки основная причина перехода к «заменителям» в другом: текст, вставленный в канву введения и заключения, во-первых, напоминает Венеру с обрубленными руками, во-вторых, производит впечатление закупоренного сосуда, поскольку отсечен ими и от того, что было до него, и от того, что будет после. Хорошая же книга должна органически вытекать из того, что написали и наговорили до автора и, оставляя впечатление недописанности и недоговоренности, прокладывать мостик в будущее, по которому автор мог бы протащить связанного интригой читателя к своим будущим творениям.

«Вместо введения» означает, что вводить читателя в курс дела не надо, — он уже там. И не надо доказывать ему, что поднятая проблема действительно важна, как бы извиняясь перед ним за написанную книгу. Автор имеет право на презумпцию о том, что его читатель — не круглый дурак и сам все это понимает, а, стало быть, он — автор — пишет свою книгу не зря и не должен за нее оправдываться. Назовем ее презумпцией невиновности автора, не только избавляющей его от лишних хлопот, но и улучшающей, говоря современным языком, «отмывающей», имидж читателя. В результате взаимоуважительное «Вместо введения» позволяет перейти сразу к делу, минуя те ненужные индульгенции, которыми начинались традиционные тексты.

Совсем иное дело — предисловие. Без него никак не обойтись и его нельзя заменить каким-нибудь «Вместо предисловия». Оно всегда пишется третьими лицами, или же самим автором за этих третьих лиц, и в нем неизменно идет речь о гениальности автора. Например, в предисловии к одной из недавно вышедших у нас книг по психологии сказано, что в ней «впервые выявлены универсальные законы психической деятельности», проводится аналогия между автором и Фрейдом, причем таким образом, что остается неясным, кому из них она более лестна. В предисловиях авторов принято сравнивать также с Эйнштейном, Ньютоном, Лобачевским и другими корифеями науки, а их книги почти всегда характеризуются как вносящие эпохальный вклад в приращение научного знания.