|
Пытаясь спровоцировать мой отказ или опосредовать потом этим свой уход от грозящего выздоровления, еще не высказав задачи, спешит эта невзрослая шестидесятидвухлетняя запутывательница предупредительно обмолвиться полувопросом-сомнением в разрешимости этой задачи, если пи вообще, то... в этом кабинете. - Правда, я сомневаюсь, может быть мне сюда и не надо? Может быть, мне вовсе и нельзя помочь?! - Какую, все-таки, задачу вы хотите с моей помощью разрешить? - Как мне с этим справиться?... - А у вас есть иной выход, кроме как справиться? - я перебиваю, не дослушав. - В принципе (у нее высшее образование) есть! Я могу повторить то же, что сделала дочь! Нет, она вовсе не грозит и не пугает! Ведь у нее нет и мысли пугать! Она просто на вопрос отвечает. Мысли действительно нет. Но поставьте себя на место ее мужа, сына, на место врача или просто живого ее слушателя. Вы сумеете не встревожиться?! Таким террором, с намерениями святой, заставляют ходить по струнке и близких, и сотрудников, и врачей, и... - Если вы намерены покончить собой, зачем же ко мне-то пришли?.. В этом я не помощник... Быть соучастником убийства я не хочу.... Лечить от душевной боли того, для кого есть выход сбежать из жизни?!... Вылечиться побуждает только безвыходная ситуация. Этот вопрос решите без меня. Когда не будет иного выхода, кроме как жить, приходите. - Я не собираюсь кончать с собой, у меня... - Только что вы говорили “могу повторить”, теперь “не собираюсь”... Какая-то не по возрасту легкая, недостойная игра серьезными у людей словами... вы так родных насмерть запугаете... Мне для работы нужна ясность. О чем вы меня просите? Есть ли у вас возможность убить себя? Не на песке же строить?! Будете вы кончать собой и скоро ли? - Конечно не буду! Никогда!.. Я должна жить для внуков! Для сына! Он этого не перенесет! Ну, конечно же не для себя! Для себя, как она себе мнит, ей жизнь не нужна. Эта извращенная поза, кажется истерикам полной пафоса, красивой. Они думают, что зритель верит (а чувствуют, что им не верят), будто они в действительности живут или жили когда-нибудь недемонстративной заботой хоть о ком-то. Неумение заботиться о себе, любить и осуществлять себя они вменяют себе в заслугу. Ждут за нее ответных воздаяний. Втайне или явно обижаются на мир за неблагодарность. В действительности, не умея заботиться о себе, истерики не умеют заботиться ни о ком действительном. Их жертвы огульны, бессмысленны, не вызваны пониманием конкретных нужд других; не согреты индивидуализированным отношением. Не греют, но только обязывают всех. — 3 —
|