Методологический анализ в психологии

[45] Даже название одного из итоговых трудов академика («Двадцатилетний опыт изучения высшей нервной деятель­ности (поведения) животных» — Павлов, 1973) прямо указывает на это отождествление Поведение было заключено |в скобки как «ненаучный» синоним понятия «высшая нерв­ная деятельность».

[46] А слава была и остается нешуточной. Академик И. П. Пав­лов стал первым из русских ученых лауреатом Нобелевс­кой премии (1904). (Забавно, что именно в 1904 году родился Б.Ф. Скиннер.) Вплоть до последнего времени за рубежом самым известным из отечественных психологов(!) был никто иной, как физиолог И.П. Павлов. В 1971 году Американская психологическая ассоциация признала Бурхуса Фредерика Скиннера «самым влиятельным психоло­гом в США» и «крупнейшим психологом всех времен после Фрейда» (журнал «Америка», 1972, № 194). Несмотря на помпезную безвкусицу, эти титулы кое-что да значат.

[47] В данном случае определение «советская» означало го­сударственно-географическую привязку—психология, раз­вивавшаяся в СССР. Более подробнее о лексических нюансах этого текста см. «Краткий исторический коммен­тарий» к главе, помещенный в конце книги (с. 228). Здесь и далее сноски и примечания, сделанные при подготовке текста к печати в 1998 и 2002 гг., будут помечены «звез­дочками», чтобы можно было отличить их от «родных» сно­сок, помеченных цифрами.

[48].

[49] Ностальгическое: вот уж и «Ленинграда» нет, и Тбилиси — далеко за горами, и представление о том, что «истина одна», кажется смешным анахронизмом не только во второй своей части — «одна», но и в первой — «истина».

[50] Стоит сразу же оговориться, что стремление к теорети­ческому единству, вытекающее из самой природы научно­го знания, отнюдь не совпадает со стремлением к объединению научных школ. Такое объединение не имеет смысла, да и неосуществимо, ибо школа — своего рода социальный «организм», целостность которого конституи­руется не одной только идейной общностью, но и целым рядом социальных, организационных, социально-психоло­гических, биографических и прочих факторов.

[51] Именно эти категории выбраны для анализа не потому, что все другие (скажем, категории отражения, сознания и пр.) можно считать менее важными, а в силу эмпирическо­го исторического факта, что каждая из них послужила цен­тром отдельной общепсихологической теории и дала ей свое имя.

[52] Такие ассимилятивные попытки (сам факт которых лиш­ний раз свидетельствует о тенденции к единству) пред­принимались теорией деятельности и теорией установки друг по отношению к другу (Асмолов, 1979; Шерозия, 1979). Основной прием состоит здесь в том, что центральная идея конкурирующей теории рассекается на две части — абст­рактную и конкретную, затем первая из них отбрасывается, поскольку в ней отказываются видеть реальное психоло­гическое содержание, и ассимилируется лишь вторая. За своей же центральной категорией, выступающей как глав­ный объяснительный принцип, признается право выражать абстрактную и конкретную части идеи в их единстве. Так, из одной теории «выплескивается» идея первичной уста­новки и оставляется лишь феномен фиксированной уста­новки (Асмолов, 1979), а из другой устраняется категория деятельности как объяснительный принцип психологии и берется лишь понятие «актуальной ("здесь-и-сейчас") де­ятельности» (Шерозия, 1979, с. 24). Словом, из концепции при такой процедуре извлекается ее, так сказать, методо­логическая «душа». И хотя для критикующей теории такая ассимиляция полезна, но в силу того, что она не осваивает полную суть критикуемой концепции, теоретическая побе­да оказывается иллюзорной, по крайней мере, с точки зре­ния обсуждаемой проблемы синтеза.