|
Философы самых разных направлений и школ, хорошо понимая, что человек познает не предметы, а предметно, делая внутри содержания опыта определенные разграничения и фиксируя постоянные элементы и связи, опирающиеся на означающее формального синтеза чувственного многообразия, не стремились дать описание конкретных психологических механизмов постигающего сознания. Само убеждение в том, что предмет впервые конституируется формой сознания и что познание имеет дело не с вещью, а с отношением, не с данным, а с заданным, оставалось незыблемым на всех этапах теоретической эволюции эпистемологии ХХ века. Любопытно другое — почему к этой проблематике не проявили интереса психологи, за немногим исключением сосредоточившие свои усилия на изучении механизмов данности (познавательных процессов), но никак не заданности (ментальных структур сознания). Традиционно изучаемая философами и психологами культурно-историческая детерминация психики, дополненная представлениями о лингвистических параметрах образа мира, позволила выделить новый аспект упомянутой проблематики, выразившийся в модных и широко распространенных ныне исследованиях ментальности. Такие исследования соотносятся с новой для социальной психологии конструктивистской парадигмой научного познания, которую можно описать следующим образом: “Сторонники новой парадигмы, или социальные конструкционисты, полагают, что осмысление социопсихологической реальности не равнозначно “физическому знанию” и требует принципиально иной эпистемологической модели. С этой точки зрения, научная истина не тождественна знанию о мире как он есть, которым располагает объективный наблюдатель. Соответственно, научная теория не может быть сведена к описанию этой истины избранными исследователями. Теория и истина представляют собой специфические формы дискурса, которые отражают социально-практическую локализацию своих носителей, побуждая всех членов данного социального сообщества принять вполне определенные формы социальной жизни. Критерием оценки социопсихологической теории служит не степень ее соответствия подлинному миру, а ее социальная интеллигибельность и способность генерировать новые поведенческие феномены, которые утверждают истину, проецируемую теорией” [60, с.9]. Проблема ментальности служит средоточием проблематики философии, психологии, истории, культурологии, лингвистики и других областей гуманитарного знания, являет собой пример междисциплинарного синтеза. Авторы настоящей книги пытались осуществить его, высвечивая лики ментальности в последовательности: философия культуры — психосемиотика — социальная психология. Соответственно сформулированы системные основания исследования, его методы и целевые функции. — 2 —
|