|
— Взять направление от врача и придти. Или позвонить по этому телефону и самим спросить подробнее. Я достаточно доступный доктор. — Спасибо! — Простите, разве Америка такая унылая страна, что вы говорите таким ноющим голосом? — Нет. Я очень волновалась!... — резко возразила мне чужестранка наконец-то своим подлинным, злым тоном, и я услышал в трубке гудки. Разговор с Америкой закончился... В пробке.Между рядами шикарных автомобилей, медленно движущихся в пробке, молодая женщина возила в инвалидном кресле безногого «афганца». Из окон некоторых автомашин ему подавали. Я поднял стекло и отвернулся. * * * Справа поджарый доберман-пинчер, вытянувшись на задних ногах, рылся в переполненном высоком контейнере помойки. Ему повезло. Он вытащил солидный кусок чего-то. С этим куском в зубах перебежал на другую сторону проулка. Прижимая лапами, улегся в газон и обстоятельно обгрыз. Встал. Обследовал остатки. И вернулся к контейнерам помойки. Снова вскарабкался передними лапами за край. И опять, вытянувшись на задних ногах, жадно зарылся в мусор. * * * Видимо где-то впереди пробка рассосалась. Торчавший передо мной «Мерседес» тронулся. Я тоже поехал. * * * Доберман не обращал на нас внимания. Перебирая задними ногами, он усердно рылся в помойке. Молодая женщина катила инвалидное кресло навстречу потоку машин. Из неотосланного письма сыну.Мишка, я рад, что ты живешь. Что ты отдельный и отделенный. Что ты тянешься к миру, к погоде, к людям, и что ты - в нем, с ними, со мной, с мамой и всегда один. Мне нравится, что у меня есть сын - ты. Сегодня приснилось, что я проснулся, а ты дома. И как будто я про это давно знал, и это - не неожиданность, и как будто я ни капельки не удивился, просто свободнее дышалось. Папа. «Амели».Господи, я готов в тебя уверовать! Все всегда, всю жизнь, так складывается, как мне надо и когда мне надо! Когда я готов! Будто специально... И этот принесенный Татьяной Васильевной фильм «Амели», который я смотрел только что, вместо того, чтобы вставать, - так вовремя. ...Но болезнь мамы?.. И этот расплющивающийся об асфальт неторопливый звук дождя за окном... И сам этот дождь... И склонившиеся под его тяжестью, нагрубшие им ветки тяжелой зелени с вывернутыми изнанкой листьями. И сероватая, теснящая грудь, высота неба над ними... И квадрат нового, только что установленного пластикового окна, с еще немытыми затуманенными стеклами во весь проем с написанными на них от руки синими цифрами размеров. С густыми бордовыми розами от моего дня рождения в трехлитровой банке с водой, поставленными на край подоконника вместе с другой такой же банкой, полной почти до края, с горшками других цветов и кирпичом на ближнем конце подоконника не для красоты, а чтобы еще два часа его не подняла строительная пена, заполняющая после установки все щели под ним. И спящая рядом со мной женщина, которую я берегу. И разор ремонта в доме. И удивительная девочка, которая придет за моим отзывом о ее дипломе, удивительная еще и совершенно нежданной содержательностью и стройностью своей работы... И медленный дождь в июне. — 177 —
|