Язык и разум человека

А не моделируя общественного сознания, невозможно полностью воспроизвести и сознание индивидуальное.

В одной из статей, опубликованных в нашей печати, два уважаемых кибернетика — академик И. Артоболевский и доктор технических наук А. Кобринский выразили ту же мысль в парадоксальной, но очень интересной форме. Они пишут: «Под «естественным полноценным живым существом» мы понимаем, в частности, такое существо, которое непрерывно растет и развивается, которое в годовалом возрасте плачет по непонятным причинам и пачкает пеленки; которое в возрасте от 3 до 5 лет задает то мудрые, то бессмысленные вопросы, которое в 15 лет получает в школе двойки и пятерки, начинает интересоваться стихами и иногда моет шею без специальных напоминаний; которое в 20 лет работает у станка либо в поле, сдает экзамены, кормит грудью ребенка; которое в 30 лет водит тракторы и проектирует спутники; которое на протяжении всей своей жизни обязательно связано тысячами и тысячами уз с тысячами и тысячами других полноценных живых существ; которое в конце жизни умирает, потому что процесс умирания является пока одним из неизбежных жизненных процессов.

Мы согласны признать живым и полноценным такое искусственное существо, которое, будучи включенным в общество себе подобных естественных полноценных живых существ (смотри приведенную выше формулировку), на протяжении всей жизни от рождения до смерти сумеет существовать и действовать в соответствии с законами этого общества, на равных правах со всеми его членами работая, двигаясь, мысля и отдыхая так же, как в среднем работают, двигаются, мыслят и отдыхают другие...» «Машинная личность», если она и возможна, возможна лишь как часть «машинного человечества». А до появления такого, простите за выражение, «человечества» покамест еще очень и очень далеко. Так далеко, что можно надеяться — оно никогда не появится.

У нас осталась еще одна функция языка, в отношении которой неясно, можно ли ее моделировать: функция орудия познания.

Из сказанного выше ясно видно, что она принципиально невоспроизводима, ибо связывает «индивидуальный», личностный разум с разумом «коллективным», общественным. Она-то и образует в первую очередь ту специфику языка, которая позволяет называть его общественным явлением. Причем если две только что рассмотренные функции языка — функции усвоения опыта и саморегуляции — помогают нам, так сказать, спроецировать в наш мозг содержание общественного сознания, то третья, напротив, обеспечивает процесс формирования общественного сознания, общественно-исторического опыта за счет «индивидуальных» сознаний, «индивидуальных» деятельностей [14].