|
Хотя долговременная «закрытость» Японии пагубно сказалась на экономическом развитии страны, она в то же время способствовала возникновению феномена японской национальной психологии. И когда в середине XIX в. Япония встретилась лицом к лицу с иностранными державами, японская традиционная культура, законсервировавшаяся в эпоху Токугава, смогла успешно противостоять воздействию иноземной (западной) культуры, сравнительно безболезненно усваивала при этом ее наиболее рациональные элементы. Даже когда незавершенная буржуазная революция 1867-1869 гг., известная под названием «Мэйдзи исин» – «реставрация Мэйдзи» (по посмертному имени японского императора Муцухито, правившего с 1868 по 1911 г.), привела к коренным изменениям в области экономики, политики, культуры, за которыми последовали существенные изменения в системе социальных отношений, национальная психология японцев изменилась очень мало. По-прежнему в характере японцев доминировали черты, сложившиеся в эпоху изоляции Японии, в условиях закрытого, строго ритуализованного сословного общества: трудолюбие, организованность, готовность к безоговорочному подчинению, настойчивость, выдержка, нетребовательность в отношении жизненных условий и т. п. Хотя не все из этих черт обладают одинаковой степенью существенной устойчивости, они четко прослеживаются как в феодальный, так и в капиталистический периоды Японии. Безусловно, преемственность психологии обусловлена преемственностью социальных институтов. В частности, причину постоянной готовности японцев к беспрекословному подчинению американский исследователь Дуглас Харинг видит в более чем трехсотлетнем господстве и стране тоталитарной системы угнетения, основанной на всепроникающем шпионаже а полицейском произволе. То, что было создано при Токугава, считает Харинг, было лишь модифицировано и продолжено в послемэйдзийской императорской Японии [28]. В свою очередь, национальная психология способствовала развитию централизованного государства. Япония быстрыми темпами реорганизовала промышленность, ввела усовершенствования в сельское хозяйство, реформировала общественное устройство. Самурайский воинский дух побуждал народные массы на борьбу за «доблесть нации». За какие-нибудь три-четыре десятилетия Япония шагнула вперед. Не будь у этой нации соответствующих психологических качеств, буржуазные отношения не получили бы столь интенсивного прогресса, как это случилось весле выхода Японии на капиталистический путь развития. В августе 1945 г., когда Япония потерпела поражение в войне и японский император объявил о безоговорочной капитуляции, многие японцы восприняли это событие как величайшую катастрофу. Но хотя японское общественное сознание и вынуждено было резко переориентироваться на новые идейные ценности, оно сохранило в своих глубинах ориентацию на унаследованные этические в нравственные нормы. Об этом наглядно свидетельствуют материалы японского Института математической статистики, который с 1953 г. регулярно, через каждые пять лет [266], проводит исследования японского национального характера. — 7 —
|