|
Вся психическая жизнь пронизывается яростной борьбой этих двух реальностей, – работа мышления, внимания, памяти всецело руководится нагнетением то одного, то другого боевого фактора. Среда требует внимания к той или иной области, но вытесненное желание отвлекает внимание к себе, обгладывает, искажает его, организуя установку по линии удовольствия – вразрез с обязательствами среды. Достигаемые компромиссы стойки лишь в идеальных случаях, когда состав среды и сумма удовольствия взаимно соответствуют. Иначе же, они чрезвычайно хрупки, и человек обращен тогда к среде лишь небольшой частью своего содержания, да и то серьезно искаженной, сохраняя свой главный силовой резерв для «внутреннего самоудовлетворения». «Цензура». Внешняя реальность, среда, не давая выхода вытесненным желаниям, создает в сознании «цензуру», зорко следящую за этой подпольной, нелегальной организацией. На все попытки «подпольщиков» прорваться в сознание, а оттуда во вне, цензура реагирует устойчивым торможением, огромным «сопротивлением», преодолеть которое вытесненное желание не в силах; в лучшем случае, оно прорывается в сознание в неузнаваемом, в изуродованном цензурой виде, используя для этого состояние ослабленного сознательного внимания (сон, грезы, рассеянность), которого все же хватает на то, чтобы резко «исказить» основную сущность нелегального влечения, и тем пресечь или, во всяком случае, грубо ограничить получаемое удовлетворение. С этой точки зрения, на сновидения, грезы, на автоматические психические проявления (описки, оговорки) психоаналитическая школа смотрит как на попытки со стороны вытесненных желаний прорваться – попытки, замаскированные в своем содержании проделанной над ними цензурной работой. «Бегство в болезнь». Отсюда с непреодолимой логикой вытекает и фрейдовская формула так наз. «бегства в болезнь». Человек, встречающий во внешней среде стойкое сопротивление своим желаниям и в то же время не заключающий «компромиссного договора» со средой, принужден закупорить эти влечения в себе и удовлетворять их без содействия среды и вопреки ее противодействию. Сумма неудовлетворимых, оттиснутых его желаний создает особый мир переживаний, особый фонд для поведения, особую установку для защиты этого богатства. Подобная установка, с точки зрения среды, конечно, об'ективно, реально не целесообразна, отгораживая человека от внешней реальности, вдавливая его в самодовлеющую психическую реальность, в болезнь, в «психоневроз». Болезнь, как аранжировка, как стратегия, как защитная установка для отстаивания незаконных желаний, – бегство в болезнь, как проявление самосохранения, – это понятие о психоневрозе[7], играющее сейчас в расшифрованном его содержании чрезвычайно крупную роль как в клинической психопатологии, так и в общей психофизиологии, целиком принадлежит Фрейду. — 5 —
|