Прикладная психолингвистика речевого общения и массовой коммуникации

Редакционная работа составителей над текстами ограничивалась минимальной стилистической правкой и оформлением текстов в соответствии с сегодняшними издательскими стандартами. В некоторых местах можно встретить неизбежные в таких случаях повторы. Эта книга рассматривалась составителями не столько как памятник научной мысли, сколько как актуальное издание, способное помочь в решении задач сегодняшней науке. Появление этой книги позволит по-новому увидеть возможности психолингвистического анализа в работе над актуальнейшими проблемами жизни общества.

I. Прикладная психолингвистика речевого воздействия

Основные направления прикладной психолингвистики в СССР [1]

Психолингвистика сейчас «в моде». Из года в год появляются все новые книги, растут исследовательские группы и центры. В рамках международных конгрессов собираются секции и симпозиумы – все под тем же флагом психолингвистики (так было, в частности, на XVIII и XIX психологических конгрессах, на X Международном конгрессе лингвистов в Бухаресте в 1967 г.). Появляются статьи и доклады под названием «Психолингвистика и…» (например, «и стилистика», «и массовая коммуникация»); пришло время и для таких книг, как «Введение в психолингвистику».

Впрочем, как это бывает довольно часто, обозначаемое этим термином понятие не вполне соответствует термину. Хорошо известно, что термин «психолингвистика», хотя он и был впервые употреблен Н. Пронко ( Pronko , 1946) в достаточно широком смысле, получил общее распространение лишь применительно к довольно узкому направлению, возглавляемому Ч. Осгудом и нашедшему особенно яркое выражение в известной книге 1954 г. (Psycholinguistics, 1954). Если мы сохраним это значение для термина «психолингвистика», то едва ли правомерно употреблять его, скажем, для обозначения направления американской науки, возглавляемого сейчас Н. Хомским и Дж. Миллером. Еще менее он пригоден для других зарубежных школ и направлений, пользующихся, однако, им весьма свободно, например для группы П. Фресса во Франции или группы Т. Слама-Казаку в Румынии. И уж совсем не годится термин «психолингвистика» при таком подходе для советских работ по пограничным проблемам психологии и языкознания, опирающихся нередко на методологические и конкретно-научные предпосылки, едва ли не диаметрально противоположные осгудовскому направлению – ср.: Теория речевой деятельности, 1968.

С другой стороны, термин «психолингвистика» во многом соблазнителен. Модель, по которой он образован, смело можно назвать продуктивной для метаязыка современной науки. Это вполне понятно ввиду резкого тяготения не только гуманитарных, но и точных и естественных дисциплин к заполнению «белых пятен», образовавшихся на стыках этих дисциплин, и к созданию если не новых наук, то принципиально новых направлений исследования, характеризующихся общей чертой – комплексностью. Астробиология и гистохимия, этнопсихология и медицинская антропология не вызывают сейчас удивления у широкой публики, не говоря уже о специалистах. Психолингвистика естественно становится в этот ряд. Это очень удобный «ярлык» для очень разных теорий и конкретных экспериментальных исследований, такое общее знамя, под которое сочли возможным стянуть свои полки ученые, по своим научным убеждениям достаточно далекие друг от друга. Поэтому за термином «психолингвистика» уместно сохранить его традиционно сложившееся расширенное значение.