|
– Это Сенечкин яд! – шепчут родственники, – это все Сенечкин яд действует! – Помилуйте, маменька! – оправдывается Сенечка, – какой тут яд! просто-напросто Катеньке повеселиться хочется! просто-напросто молодая кровь в ней играет! – Нет, это твой яд! – твердят хором родственники и спешат удалить Сенечку. Приезжают на каникулы дети – гимназисты; бабушка осматривает их и говорит: молодцы! папенька спрашивает, какие у них отметки, и получает ответ, что всё пять да четыре. Петров пост; дети кушают постное вместе с Катенькою и прочими членами семейства; они делают это даже с некоторою восторженностью, думая посредством гороха спасти свои грешные души. И вдруг приезжает Сенечка. – Дяденька! у нас постное! – спешат сообщить ему гимназисты. – Стану я ваши пробки есть! – огрызается Сенечка и объявляет, что будет есть скоромное. Декорация меняется. На другой день, за обедом, все едят постное, одному Сенечке подают скоромное. Гимназисты едят плохо. – А что, друзья, вкусны пробки? – подшучивает Сенечка, видя, как они заглядываются на его котлетку. Родитель гимназистов слегка бледнеет; бабушка строго посматривает на Сенечку. Но дело уж сделано; гимназисты плачут; Катенька, которая тоже надеялась спасти свою душу, вторит им; жаренный в постном масле картофель так и уносят обратно нетронутый. – Это Сенечкин яд! – шепчут родственники, – это все Сенечкин яд действует. – Помилуйте, маменька! – оправдывается Сенечка, – какой тут яд! просто-напросто детям есть хочется, потому что они растут. – Нет, это твой яд! – решает семейный ареопаг и спешит как-нибудь удалить Сенечку. Все, даже рабы и рабыни, находятся под влиянием Сенечкина яда. Кормили их прежде, например, кислым молоком, и они не жаловались, и вдруг дернула же нелегкая Сенечку спросить у Ионки-подлеца: – А что, брат, с кислого-то молока, чай, живот подвело? И вот на другой день история: кислое молоко в помойную яму вылили; и хотя все-таки им ничего другого не дали, однако огорчились. – Это все Сенечкин яд! – шепчут родные. – Да помилуйте, маменька! чем же я виноват, что у вас люди голодны? – оправдывается Сенечка. – Нет, это твой яд! – решает семейный ареопаг и спешит как-нибудь освободиться от Сенечки. Подобно этому Сенечке, нигилисты обязаны выносить на себе все грехи мира сего. Тявкнет ли на улице шавка – благонамеренные кричат: это нигилисты подучили ее; пойдет ли безо времени дождь – благонамеренные кричат: это нигилисты заговаривают стихии! Этого мало: летом 1862 года, по случаю частых пожаров в Петербурге, ходили слухи о поджогах – благонамеренные воспользовались этим, чтоб обвинить нигилистов*; образовалась какая-то неслыханная потаенная литература* – благонамеренные возопили: это они! это нигилисты! Злорадство дошло до той степени безобразия и нелепости, что благонамеренные готовы были, чтоб у них поснимали головы, лишь бы иметь право сказать: это они! это нигилисты! — 10 —
|