|
Потанчиков сначала помертвел, потом застыдился, потом опять помертвел. Горло у него пополам перехватило, и одна нога, неизвестно отчего, начала приседать. – Ну, хорошо, хорошо… вижу! – сказал генерал, любуясь смущением молодого человека, и, обращаясь к вице-губернатору, прибавил: – Так потрудитесь сделать распоряжение. В этот же достопамятный день, вечером, новоиспеченный становой соорудил в трактире такую попойку, после которой выборные люди от всех отделений губернского правления слонялись целую неделю словно влюбленные. Тут были все, от которых более или менее зависели будущие судьбы Потанчикова. Был и несокрушимый в пунштах Псалмопевцев, и целомудренный Матфий Скорбященский, были Подгоняйчиков и Трясучкин, были двое Воскресенских, трое Богоявленских и проч. – Просто, брат, волшебная панорама! – ораторствовал Потанчиков, повествуя об утреннем происшествии, – показывает это, показывает… как только пережил! – Да, брат, из простых рыбарей! – благодушно заметил Матфий Скорбященский. – Уж и не говори! думал жизнь, по обычаю предков, в звании писца скончать… – А теперь вот будешь вселенную пером уловлять! – прервал, вздохнув, один из Богоявленских. – Нет, это что! это все пустое! – скороговоркой вступился Трясучкин, – а ты возьми: станище-то, станище-то какой! сплавы, брат, конокрады, раскольники… вот ты что вообрази! – Да, при уме статьи хорошие! – отозвался Псалмопевцев. – Ты больше натиском… натиском больше действуй! – Да в губернию чаще наведывайся… – Да ребятишек наших не забывай… – Ты, брат, не оскорбись, коли иной раз по моему столу тебе замечание будет… Я, брат, тебе друг – ты это знай! – изъяснялся Скорбященский. – Без замечания иной раз нельзя… – Без замечаний как же можно! – Иной раз, брат, сам губернатор тово… да что тут говорить! отстоим! – Так ты больше натиском… натиском больше действуй! – повторил Трясучкин. – А по-моему, так прежде всего к Зиновею Захарычу сходить следует*, – отозвался Псалмопевцев. – Сходи, брат! не человек, а душа! – Сходить – отчего не сходить! сходить можно! – отвечал Потанчиков, улыбаясь всем лицом от полноты внутреннего счастья. – Нет, ты не говори: «сходить можно!», – наставительно заметил Псалмопевцев, – потому ты еще не понимаешь! Ты думаешь, в чем существо веществ состоит? Например, назовем хоть часы, или вот стакан… ты разве понимаешь? – Да, брат, именно надо у Зиновея Захарыча поучиться! надо! — 2 —
|