Том 2. Пролог. Мастерица варить кашу

– Чрезвычайно умное лицо у этого молодого человека, – сказала смуглая дама, когда студент прошел: – Необыкновенно умное лицо.

Муж подумал. Точно, лицо студента было не только холодно, но и умно.

– Правда твоя, голубочка. Должно быть, умный человек. Но бездушное существо, хуже меня.

– Почему же? – Не влюбился в меня?

– Не смейся, голубочка, – отвечал муж, – это моя правда.

– Ты забавный человек, мой друг, – сказала жена, засмеявшись.

– Вовсе не я, голубочка, разве я сам думаю? – Вовсе не сам; ты знаешь, я говорю это больше по слуху, чем сам. Все говорят мне. Чем же я виноват? – вяло возразил он. – Я тут посторонний человек; я говорю по чужим словам. А чужое мнение в этом надобно считать справедливым. Что правда, то правда.

– Перестань, мой друг, надоел.

– Ну, хорошо, голубочка, – согласился он и замолчал. Через минуту начал мурлыкать нараспев, сначала про себя, потом послышнее и послышнее, – неслыханным и невозможным ни в какой музыке мотивом: «Как у наших у ворот – ай, люли, у ворот, – стоял девок хоровод – ай, люли, хоровод». Он был глубоко убежден, что изумительный мотив не был его собственным сочинением.

– Перестань, мой друг, – заметила жена. – Ты, кажется, забыл, что ты идешь не один.

– А, точно, голубочка, – согласился он и несколько сконфузился. Зная достоинство своей вокализации, он вообще занимался ею только для собственного удовольствия. Кроме того, жена убеждала его, что идти по улице и напевать – смешно, и он постоянно желал помнить это.

– С тобою стыд и смех, мой друг.

– Ну так что же за важность, голубочка, – с философским спокойствием отвечал он и стал с усиленным усердием глядеть по сторонам, чтобы опять не замурлыкать по рассеянности.

– Знаешь ли что, голубочка? – начал он через минуту. – Ты отпустила бы меня. Уверяю, отпустила бы, – ну, что же не отпустить? Прогулялся довольно. А ты сама купишь мне перьев. Уверяю, купишь. А то, в другой раз: у меня еще есть несколько.

– Как тебе не совестно? Прошел двадцать шагов и уверяет, что довольно!

– Не двадцать, голубочка, а двести или гораздо больше. Уверяю.

Жена оставила это уверение без всякого ответа.

– Ну, что же, голубочка? – Я только так сказал, а я иду с удовольствием. Уверяю. Как же? – Разве я не понимаю, что ты принуждаешь меня только для моей же пользы, а не то что тебе самой приятно, что я иду с тобою.

– Если понимаешь, то зачем же сердишь? – С тобою больше скуки, чем с Володею.