|
Мать умоляет меня купить клочок земли под Москвой. Но я ничего ей не говорю, настроение сегодня сквернейшие, погожу до завтра. Целую тебя и обнимаю, будь здорова, береги себя. Поклонись Елизавете Васильевне*. Пиши почаще. Твой А. На конверте: Московско-Ярославск. ж. д. Тарасовская пл. Ее высокоблагородию Ольге Леонардовне Чеховой. Имение Алексеевой. Книппер-Чеховой О. Л., 18 августа 1902*3802. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ 18 августа 1902 г. Ялта. 18 авг. Дуся моя милая, в Ялте ужасно жарко, так жарко, что сил нет, и я уже стал помышлять о том, не удрать ли мне отсюда. И народ уже стал ходить, визитеры сидят подолгу – и я отчаянно и молча злюсь. Сегодня за обедом подавали очень сладкую, холодную мягкую дыню, я ел с большим наслаждением; после обеда пил сливки. Прости меня, дуся, вчера я послал тебе неистово скучное письмо*. Не сердись на своего мужа. Приходил Альтшуллер, требует от меня послушания, требует настойчиво и завтра явится выслушивать меня. Опротивело мне все это. Сад наш в Ялте не высох. Высохла только трава. Еще не было от тебя писем, и я не знаю, как ты живешь. Живи веселей. Обнимаю тебя тысячу раз, если позволишь, и целую. Целую каждый пальчик на твоей руке. Твой А. Кубышке и Цыгану* поклон особый. Пиши каждый день. С. П. Средину видели на днях в Москве; ее супруг* гостит до сих пор у Соколовых*. Ярцева*, как говорят, высылают из Ялты административным порядком, а за что – неизвестно; это человек невиннейший и ленивейший. Надежда Ивановна*, недовольная, с заплаканными глазами, на днях уезжает в Москву к своему художнику*. Манефы* нет в Ялте, начальница* одна теперь. Дуся моя, пиши!! На конверте: Московско-Ярославская ж. д. Тарасовская пл. Ее высокоблагородию Ольге Леонардовне Чеховой. Дача Алексеевой, Любимовка. Гнедичу П. П., 19 августа 1902*3803. П. П. ГНЕДИЧУ 19 августа 1902 г. Ялта. 19 авг. 1902. Дорогой Петр Петрович, запаздываю ответом на Ваше письмо, посланное Вами 3 авг<уста>; это потому, что был в Москве и только третьего дня вечером приехал в Ялту*. «Юбилей» и «Свадьбу» возьмите*, условие присылайте для подписи. Только вот одно: ради создателя, не ставьте «Чайку»!* Я читал в газетах*, что будто в Александринском театре собираются репетировать «Чайку», и этот слух, по всей вероятности недостоверный, смутил мой дух… Пожалуйста, напишите мне, что эта пьеса поставлена не будет, успокойте. В Крыму жарко, необычайно жарко, писать даже нельзя. Будьте здоровы и благополучны, крепко жму руку. — 7 —
|