Среди сохранившихся записей Чехова на отдельных листках есть следующая: «Калека Оля Прозорова Ганов» (ТМЧ ). Соседство имени героини «Трех сестер» с названием начатого произведения не случайно. Предварительные записи к пьесе, над которой Чехов работал в 1900 году, также перемежаются с записями к «Калеке» (ЦГАЛИ; ПССП , т. XII, стр. 308–309. <Записи на отдельных листках>, л. 13, записи 48–64). Все это свидетельствует о том, что замысел «Калеки» складывался в процессе работы над «Тремя сестрами». Большая часть записей, хранящихся в ЦГАЛИ , сделана пером «с нажимом», как и черновой автограф «Калеки», и, как там, среди записей есть сделанные тонким пером («быть праздным значит поневоле прислушиваться ~ обречен на больную, одинокую, праздную жизнь» – записи 55–62). В этих записях упоминаются дети сестры: «У сестры каждый год рождались дети» (ср. в «Калеке», – стр. 232, строки 10, 15–18). Названо имя одного из сыновей сестры – Глеб. Есть фраза с упоминанием мужа сестры героя – Сергея Николаевича. Намечен отсутствующий в начатом тексте мотив «калеки», пострадавшего от невежества врача и обреченного на одиночество и вынужденную праздность. Мотив оторванности героя от жизни, который вполне был бы естествен в повести о «калеке», звучит особенно сильно в записи: «Л. училась, все учились – он же, остановившийся в своем развитии, не понимал ни ее, ни молодежи». Сходное переживание схвачено в сцене на катке, где герою хотелось догнать Л., «и казалось, что он это хочет догнать жизнь, ту самую, которой уже не вернешь, и не догонишь, и не поймаешь, как не поймаешь своей тени» (см. т. XVII Сочинений). Некоторые из этих записей родились в процессе обдумывания «Трех сестер». Врачебная ошибка как источник человеческого несчастья («пострадал от невежества доктора») – этот мотив близок переживаниям Чебутыкина (ср. его слова в действии III: «В прошлую среду лечил на Засыпи женщину – умерла, и я виноват, что она умерла»). О работе Чехова над повестью «Калека» в 1900 г. сохранились свидетельства современников. В конце июня 1900 г. Б. А. Лазаревский был в Ялте. 11 июля 1900 г. он сделал запись в дневнике – о дне, проведенном с Чеховым, 30 июня: «В кабинете мне бросилась в глаза начатая и, вероятно, оконченная, потому что на ней уже было заглавие, рукопись – „Калека“» (Б. А. Лазаревский . Дневник 1900–1901 гг. – ГБЛ ; «Литературное наследство», т. 87. М., 1977, стр. 329). Единственная страница автографа была заполнена почти полностью и могла произвести впечатление первой страницы рукописи. — 322 —
|