Ждать пришлось недолго: дверь распахнулась, вылетел сначала котелок, потом палка, потом Бузыкин. Споткнувшись, он упал… Сидя на земле, надел котелок, почистился, опираясь на палку, встал и тихо побрел… Я высунулся из-за угла и уверенно сказал: – Добились? По лицу вижу, что экспедиция удачна. Молодцом! Я иначе и не предполагал. – Да… – нерешительно промямлил он. – Она… этого… согласилась… Только сейчас, говорит, занята… Чем-то, уж не знаю… В другое время. – Ага! Так, так… Целовались? – Да-а… Гм… Четыре раза. Когда мы ехали домой, я оживленно говорил: – С этим бабьем, как вы верно изволили выразиться, так и надо поступать! Стоит только подмигнуть – и готово. Так вот, на людях они все тихони и неприступные, а дома всякая неприступность к черту. А если разобрать, замужняя, незамужняя, интеллигентная, неинтеллигентная – это вздор! Все одним миром мазаны! Преступление актрисы МарыськинойРаздавая роли, режиссер прежде всего протянул толстую, увесистую тетрадь премьерше Любарской. – Ого! – сказала премьерша. Потом режиссер дал другую такую же тетрадь любовнику Закатову. – Боже! – с ужасом в глазах вздохнул любовник. – Здесь фунта два! Не успею. Фунта полтора я бы еще выучил, а два фунта – не выучу. «Дурак ты, дурак!», – подумала выходная актриса Марыськина. – Это не роль, а Библия! – вскричала Любарская и сделала вид, что сгибается под тяжестью полученной тетрадки. «Дура ты, дура, – подумала Марыськина. – Оторвала бы для меня листков десять – я бы вам показала!» Потом получили роли: старуха Ковригина, комик Лучинин-Кавказский, второй актер Талиев и вторая актриса Макдональдова. Марыськина с аппетитом проглотила слюну и спросила, сдерживая рыдания: – А мне? – Есть и тебе, милочка, – улыбнулся режиссер. – Вот тебе ролька – пальчики проглотишь. Между двумя его пальцами виднелась какая-то крохотная, измятая бумажка. – Это такая роль? – Такая. – Да где она? – Вот. – Я ее и не вижу, – обиженно сказала Марыськина. – Ничего, – вздохнул режиссер, – она маловата, но зато дает громадный материал для игры. Подумай, ты богатая купчиха, гостья – во втором акте. – А что я говорю? – Вот что: «…в числе других гостей входит купчиха Полуянова. Целуется с хозяйкой… („с ней“ – указал ре-жиссер на Любарскую)… говорит: „Наконец-то собралась к вам, милые мои…“ Солнцева. „Очень рада, садитесь“. – „Сяду и даже чашечку чаю выпью“. „Сделайте одолжение!“ Полуянова садится, пьет чай». — 6 —
|