|
Машины волосы пахли ромашкой. По моим щекам текли слезы: мои - горькие и ее - самые родные для меня слезы. В этот момент мне уже было абсолютно все равно, кем приходится этот Гоблин Лене и что он в такой поздний час делает у меня дома. Время разобраться во всем у меня было. Самое главное - я вернулся. Глава 2. 1. Признаюсь честно: не помню почти ничего, что происходило после. Много позже, когда Маша покажет мне свой дневник, который она с пунктуальностью добросовестной отличницы и серьезностью начинающего литератора вела в тайне от всех, я смогу восстановить в памяти подробности того вечера: кто что говорил, кто и как молчал... Дочь утверждает, будто мы с ней стояли обнявшись в коридоре несколько минут, а Лена... Впрочем, какое имеет значение, что тогда говорил Рогозин и думала, схватившись за сердце, Лена. По глазам жены я понял, что прощен. Но когда после всего этого сумасшествия мы остались с ней одни, она произнесла: - Не прошло и три года... - Два года, семь месяцев и девять дней. Прости. - И все? Больше ничего не хочешь сказать? - Хочу, но не сейчас. Устал смертельно... Впрочем, нет. Скажу сейчас: дурак я, самый настоящий дурак. - Это точно. Ты же ведь не на заработки тогда поехал, верно? Я, правда, это поняла, когда мне на работе сказали, что ты ко мне заходил, когда ... - Когда ты в скверике с Беккером целовалась. - Прощалась. А отчего не добавил, как обычно: «со своим»? - Он не твой, я это понял. - Только спустя два года, семь месяцев и девять дней? - Можешь считать, что так. Хотя, думаю, меня тогда тоже можно было понять: я иду к жене с цветами, счастливый, как влюбленный мальчишка... - Кстати, Корнилов, а в честь чего ты мне цветы нес? - А просто так. Душа вот взяла и захотела сделать это. И вообще, если женщина не получала цветы просто так, без повода, значит ее никто не любил. Мне так кажется. - Так ведь я их тогда тоже не получила. От тебя. - Правильно. Я к ней на крыльях, а она... прощается. - И твоя душа расхотела дарить мне цветы? Я ничего не ответил. В комнате наступила та тишина, после которой решаются судьбы людей. Двое молчат, они еще не произнесли ни слова. Еще можно все поправить, но можно и погубить. Это решит первое слово. Его сказала Лена. - Прости, - тихо и просто произнесла она. - Я причинила тебе боль... Но, поверь, не хотела... Я подошел к жене и указательным пальцем дотронулся до ее губ. - Все. Давай забудем об этом. И в первую очередь о нашем Беккере, дай Бог ему здоровья и процветания в его Фатерлянде. Елена открыла глаза и грустно улыбнулась: — 5 —
|