|
Не отведя эти возражения, нельзя было бы двигаться дальше. Но они оба легко отводятся. Первое из них есть побочный результат антирелигиозной пропаганды недавнего прошлого. Она неизменно изображала христианство обскурантизмом, враждебной интеллекту слепой верой, и это как-то засело в нашем сознании. Но если бы оно действительно отвергало интеллектуальную деятельность в Богопознании, то было бы невозможным существование христианского богословия. А оно не просто существует, но и является самой стройной и самой универсальной из всех философских систем, представляет собой подлинную "полноту истины", куда входит и истина как рассудочное познание. Все святые отцы высоко ценили человеческий разум, отмечая, что именно его наличие отличает нас от животных, и призывая постоянно им пользоваться. Нашей церковью причислена к лику святых великомученица Варвара, которая, глядя на окружающий мир из окна башни, "вычислила" Бога дедуктивным методом, и это вменяется ей в достоинство. Рассуждение и логика являются для настоящего христианина столь же естественным, как дыхание, и применяются учителями веры к осмыслению всех евангельских событий, в том числе, конечно, и Благовещения. Есть, например, слово на эту тему константинопольского патриарха Прокла, в котором блестяще вскрыта диалектика таинства. Так что мы лишь скромно продолжим освященную веками традицию. Второе же возражение к нашему намерению вообще не относится, ибо мы собираемся не познавать непознаваемое, а только нащупать его границы со стороны познаваемого. Наша задача состоит в том, чтобы определить, до какого места разум может вести нас в восприятии Благовещения, чтобы потом сдать его с рук на руки религиозной интуиции. Иными словами, мы попытаемся определить здесь объем чуда. Действительно ли он так уникально велик? Есть причины, по которым эта проблема важна и интересна. Это не праздное любопытство, а то самое богословие, которым занимались десятки поколений христианских ученых и которое наше поколение обязано продвигать дальше. Может быть, именно сейчас пришло время поставить вопрос о разработке количественных подходов к чудесному, к отысканию хотя бы самого грубого критерия в этой области. Ведь искусство измерять все естественное ныне достигло высочайшего уровня, так что, если мы принципиально не можем измерить само чудо, мы можем достаточно точно измерить остальное и произвести операцию вычитания. Но для чего это нужно? Из опыта науки хорошо известно, что главная ценность количественных методов состоит в придании достоверности качественным суждениям. Только измерения дают возможность физикам или астрономам превратить гипотезу в теорию, подозрение — в уверенность, догадку — в факт. Но почему бы этому не быть справедливым и по отношению к богословию? А и области богословия можно высказать важную гипотезу, которую очень хотелось бы проверить. Похоже, объем чуда, совершаемого Богом в каких-то целях, всегда минимален, так что Его домостроительство, называемое по-гречески "экономией", и вправду предельно экономично в смысле расходования сверхъестественной силы. — 2 —
|