|
Для любой другой страны такая вивисекция означала бы верную смерть. Но Россия не хотела умирать. Боже, вы понимаете: наша Россия не хотела умирать! А её всё убивали, убивали, убивали. А она всё не хотела умирать и не хотела… А что, казалось бы, сохранилось в ней такого, что могло бы сопротивляться смерти? Храмы взорваны, иконы сожжены, язык исковеркан, история перечеркнута и забыта, люди отучены рассуждать. Но её жизнеспособность оказалась прямо-таки фантастической. Окровавленные её обрубки, подобно разорванной надвое морской звезде, начали регенерировать и отращивать недостающие части и органы. Так как по закону полноты добро не может устойчиво существовать без зла, а тем более – зло без добра, то в доброй части начало заводиться собственное зло, а в злой части – собственное добро. Маяковский почувствовал, что нельзя же все гордиться и гордиться советским паспортом, лёг в постель и застрелился. Арестантки поняли, что нельзя же всё унижаться и унижаться, и повесили Маруху на балке в дровяном сарае. Короче, через какое-то время обе половины России стали почти одинаковыми, и разделять их колючей проволокой стало бессмысленно. Тогда проволоку убрали. Понадобилось полвека непрерывного экспериментирования, унесшего миллионы жизней, чтобы молчаливо признать факт, который для наших предков был азбучной истиной: мы живём в мире, где наряду с добром и красотой существуют зло и уродство. И примирить их можно только любовью. * * *До свидания, милое Афинеево! До свидания, старая аллея. Спасибо вам за науку. Удивительно: на него и на меня вы подействовали противоположным образом: он здесь влюбился, а я разлюбил. Он заболел, а я выздоровел. Он стал глупцом, а я поумнел. Почему? Думаю потому, что, созерцая красоту, можно сделать разные выводы, в зависимости от того, есть ли у тебя ключик к этой красоте или нет. Видимо, у него ключика не было, а у меня он был. Им оказалось учение преподобного Симеона Нового Богослова – одного из величайших умов всех времен, жившего тысячу лет назад. До него христиане считали материю безусловно враждебной духу, распространяя это убеждение и на человеческое тело, почему и ставили высшей своей целью умерщвление плоти. Но творения преподобного, глубину которых оценили далеко не сразу, произвели переворот в мировоззрении: он провозгласил целью индивидуальной человеческой жизни обожение плоти, и эта установка постепенно была одобрена Церковью, став одним из главных её положений. Дикая, некультивированная материя действительно враждебна духу, так как она противопоставляет законам духа свои собственные, совершенно другие законы. Такова материя язычников и марксистов, которые поклоняются её законам, делая их предметом своего культа. Тут происходит не обожение, а обожествление материи, а это совершенно разные вещи. Обожение же материи, согласно Симеону Новому Богослову, есть результат воздействия на неё Святого Духа, который переподчиняет её высшим законам Царства Божьего и тем самым меняет её свойства. Но воздействовать на материю Духу сподручнее не прямо, а через имеющего двойную духовноматериальную природу посредника, которым является человек. Святому Духу легко действовать на родственную Ему духовную составляющую человека, а ей уже нетрудно влиять на неотделимую от неё материальную составляющую, сосуществующую с ней в рамках единой личности. Это видно на примере святых, которые служат мощными «духоулавливателями», подобными звукоулавливателям противовоздушной обороны, особенно активно стяжающими Святой Дух для того, чтобы потом направлять его поток на разные земные объекты. Первым объектом, принимающим на себя этот поток, является, конечно, плоть святого, его собственное тело. И оно поразительно меняет свои свойства, подвергаясь этому обожению. У многих святых оно становится нетленным, освобождаясь на каком-то субмолекулярном уровне от императива биологических законов. О преподобном Серафиме Саровском известно, что он три года питался одной сушёной снытью – это показывает, что у него изменились вся химия обмена веществ и принципы функционирования пищеварительных органов. Наблюдались случаи освобождения святых и от законов физики: некоторые из них ходили по воде, как посуху, или, думая, что их никто не видит, шагали на высоте двадцати сантиметров над дорогой. Но задача святых – обоживать не только свою телесную оболочку, но и окружающую природу. Они это и делают. В Ново-Дивееве, в штате Нью-Джерси, еловые ветви, обрамляющие вывезенную туда эмигрантами из России огромную икону преподобного Серафима (точнее, его прижизненный портрет), не осыпаются уже десятки лет, оставаясь зелёными. Через святых и через святыни Царство Божие тоненькими струйками втекает в земное царство, и, может быть, Замысел состоит в том, чтобы в конце концов они стали одинаковыми. Не об этом ли говорится в апокрифическом Евангелии от Фомы: «Надо, чтобы внешняя сторона чаши стала как внутренняя»? И не в этом ли смысле надо понимать слова молитвы, которой научил нас сам Христос: обращаясь к Творцу, надо говорить: «Да будет воля Твоя яко на небеси и на земли»? Ведь подчинение земли воле Бога есть не что иное, как установление на ней тех законов, которые управляют Божьим Царством. Пока же у нас господствуют совсем другие законы… — 93 —
|