|
Он с готовностью вскочил и завилял хвостом. — А как мы с тобой поем? А-у-у! — вдруг запела она. Он блаженно тявкнул несколько раз и, словно отыскав нужный тон, ответил радостно: — А-у-у! Она догадалась, что этот согбенный благообразный старик в черном облаченье, очевидно, и есть тот самый Сашин старец, к которому она обращала свои мысленные посланья и вдохновенные речи, и потому направилась ему навстречу, ибо и он, завидя ее, вдруг протянул к ней свои старческие, неожиданно красивые длиннопалые руки и сам успел сделать несколько шагов, прежде чем она подошла к нему. — Здравствуйте! — поклонился он, приветливо глядя ей в глаза. — Как вы доехали? Все ли благополучно? Она протянула ему изящную энергичную руку: — Добрый день! Я добралась прекрасно. Все ветра благоприятствовали мне, — она вдруг пришла в странное возбуждение. — Я и вообще, признаться, люблю всю эту дорожную канитель, весь этот вокзальный шурум-бурум, это бесконечное мчание к неведомым странам, словно воочию убеждаешься, что все мы — лишь сирые странники на этой бедной земле. Она мчалась в такси сквозь поля и леса и, закуривая первую утреннюю сигарету, все слышала пронзительные скрипки, томительные трубы, призывный звук валькирий, и ее охватывала какая-то головокружительная решимость, кураж, азарт удачи. — Американские? — спросил таксист, потягивая воздух ноздрями. — Английские. Не хотите ли? — она протянула ему бордовую глянцевую пачку с золотым оттиском. — Не курю, — покачал он головой. — Бросил! Курить — здоровью вредить! — О, — она весело повела очами, — В этой жизни так мало приятного, что отказываться от него — значит вредить здоровью несравненно больше! — Как я рад вас видеть! — медленно проговорил старец, отвечая Ирине длинным рукопожатьем. — Мы вас так давно ждали! Надолго ли к нам, в нашу Пустыньку? — О, — улыбнулась она еще шире, у вас тут такой воздух, такая тишина, никакой суеты! — Отец Таврион! — вдруг прокричала вновь выросшая, как из-под земли, неприветливая особа. Она вразвалку подошла к русобородому монаху, поддерживающему старца, и, выставив вперед выгнутую ладонь, принялась ему выговаривать: — Там кирпич привезли, разгружать некому. Вот сами и разгружайте теперь! — Матушка Екатерина, — остановил ее старец. — У нас гости, вы уж простите. Та смерила Ирину взглядом и, что-то пробурчав себе под нос, мигом исчезла. — Я бы с удовольствием пожила здесь, сколько душе угодно, — продолжала Ирина. — Я сама часто подумываю о том, как бы устраниться от этого мира и взглянуть на него с высоты, но, увы, — дела, житейские битвы… — 9 —
|