|
Люди, не умеющие каяться и пересозидать свой внутренний мир, все время надеются на некий внешний душ, который окатит их и отмоет от всех беззаконий, грехов, похмелий и проблем. Поэтому со странной радостью люди склонны встречать даже катастрофические новости – о начале войны или революции (вспомним радостный энтузиазм, охвативший Б. Пастернака при известии о начале войны 1941 года и описанный им в “Докторе Живаго”). Вот и календарная “революция” 2000 года воспринималась как радостная катострофа: “Все будет иначе и все будет хорошо!” Все мы ведь распевали песенку Чебурашки: “Если мы обидели кого-то зря, календарь закроет этот лист. К новым приключениям спешим, друзья! Эй, прибавь-ка ходу, машинист!” Именно календарю тут приписывается право отпускать грехи и закрывать грязные страницы нашего прошлого (“если мы обидели кого-то зря”). Не перед Вечностью кается человек “эпохи Чебурашки”[2], не от Вечного ожидает прощения. Календарь стал его духовником: время топит в себе его грехи и болезни. Спасение от прошлого – в будущем, то есть все равно во времени, а не в Надвременном. «Новый год» объявляет нас подданными будущего, резко придвигает нас к будущему, бросает нас через “грань” эпох, в будущее, к которому мы все-таки прорвались, и тем самым освобождает от данничества прошлому с его ошибками. Апокалиптическое обещание Христа: “Се, творю все новое” (Откр. 21,5) секулярным сознанием влагается в уста Календарю. Когда-то люди “отменяли историю”, избавлялись от груза своих ошибок с помощью ритуалов, которые переносили их в первобытные времена, в те времена, когда боги творили мир и мир еще не был испорчен человеческими грехами. Календарно-новогодние праздники не переводили людей вперед, в иное будущее, а напротив, возвращали их в исходную точку, которая была еще до прошлого, – “во время оно”, во время мифов[3]. Из настоящего люди убегали в древнее, точнее – изначально-священное. Сегодня же массовое сознание воспринимает переход в новое тысячелетие как способ убежать от настоящего, но только не в прошлое, а в будущее. Но и это – тоже форма вполне религиозного восприятия истории. В нем проявляет себя упование на некое “таинство” календаря, таинство, которое изменит нас магически, изменит нас без нашего собственного участия. Итак, первая задача этой книги – пояснить, почему христиане не разделяют оптимистического энтузиазма верующих в Его Величество Прогресс. Это наше неверие сегодня почти общеизвестно. В церковной среде любят поговорить о “конце света” и “антихристовых временах”. Эти наши разговоры слышны и за пределами храмов. Но христианский “пессимизм” вызывает удивление. Удивление неизбежное, ибо пессимизм христиан резко контрастирует с оптимистическими ожиданиями массмедиа. Тем более нужно объясниться. — 2 —
|